Жизнь Ленина. Том 2

После того, как Ленин был ранен Фанни Каплан, у него в кабинете повесили надпись «Курить воспрещено». Можно было там повесить и другой плакат, с мудрыми словами костромского крестьянина, приехавшего в Москву в декабре 1920 года на VIII съезд Советов. 22 декабря Ленин устроил неофициальное совещание с беспартийными крестьянами. Пока они говорили, что было у них на уме, Ленин делал заметки и позже разослал их членам ЦК и наркомам¹. Белорусский земледелец сказал: «Соли, железа и всего, чтобы засеять всю землю. Надо дать. Больше говорить не буду». Тверской: «Крестьянин от коллективных хозяйств ничего не видит». Иваново-вознесенский: «При разверстке одинаково облагается и лодырь, и старательный, что крайне несправедливо». Из Екатеринославской губернии: «Хлеб, железо, уголь — вот что нам нужно. Инвентарь нужен». Из Курской губернии: «Надо, чтобы беднейшие учились у исправных... Исправных надо поддержать». Донбасс: «Просим 35 000 (пудов?) семян. А люди только носят портфель, а ничего не сделали».

Как хороший журналист (он в одной анкете написал «журналист» в графе о профессии), Ленин передает инцидент с крестьянином из Череповецкой губернии, сказавшим: «Бывает, что называют лодырем. А нет на деле и сохи, и бороны. На бедняка нельзя валить и много взыскивать. Отметить в законе, что надо поддержать бедняков. Принуждение необходимо обязательно». Возмущенные слушатели перебили его криками «Довольно!». Эту запись Ленин пометил значком NB. Даже тем избранным представителям крестьянства, которые собрались на съезд Советов, не нравилась ленинская классовая борьба на селе.

Затем выступил крестьянин Костромской губернии, произнесший знаменательные слова: «Заинтересовать надо крестьянина. Иначе не выйдет. Я дрова пилю из-под палки. Но сельское хозяйство из-под палки вести нельзя».

«Курить воспрещено». «Сельское хозяйство из-под палки вести нельзя».

Царский кнут сменился комиссарской палкой.

Коллективисты-большевики относились к деревне, как к коллективу, конфисковали излишки, а иногда и необходимое, оставляя мужика без посевного материала и без той заинтересованности, которая необходима земледельцу. В книге «Между человеком и человеком» Мартин Бубер так описывает различие между коллективом и общиной: «Коллективность не связывает, а заставляет жить вповалку... Общность означает жизнь друг с другом... Коллективность основывается на организованной атрофии личного существования, общность — на его развитии и утверждении в существованиях, направленных одно к другому». Общности коммунисты боялись: авторитет общины конкурировал бы с авторитетом партии. Коллективы раздробили крестьянство. Благодаря советской политике, крестьяне погрузились в атрофированное, атомизированное состояние: их связывали извне и против их воли. Когда это происходило, при Ленине и после него, крестьяне отвечали длительной забастовкой. Бастовали они и в 1920 и в первые месяцы 1921 года.

Было у крестьян одно чаяние, о котором они не рассказали Ленину. Они хотели свободной торговли, а Ленин в ноябре 1920 года заявил прямо: «Мы считаем это дело преступлением»¹. Но то требование, которое крестьяне выдвинули, требование отмены реквизиций, равнялось требованию свободной торговли. Крестьянин из Петроградской губернии сказал на совещании с Лениным: «Разверстка: у нас такой нажим был, что револьверы к вискам приставляли. Народ возмущен...» Другой крестьянин, Пермской губернии: «Надо освободить из-под палки, чтобы поднять сельское хозяйство. Палка = продовольственные реквизиции». Если бы не было реквизиций, у крестьян было бы и что есть, и чем сеять, и что продавать.

Большевистскую революцию часто считают приходом коммунизма или социализма. На самом деле, она преследовала националистические интересы тем, что вывела Россию из войны, и даже капиталистические — тем, что помогла крестьянам добыть землю. Но власть и необходимости военного времени пробудили у большевиков аппетит к коллективизму, и они отказали крестьянам в экономической свободе капитализма. Крестьяне сочли это вероломством: Кремль дал им землю, но отобрал ее плоды. Возвращающиеся в деревню ветераны гражданской войны кричали: «За что боролись».