Жизнь Ленро Авельца

Но в тот день, когда Уэллс ранним утром вызвал меня в кабинет к генсеку и они вдвоём с Мирхоффом убедили меня не трогать Бальдира Санита, мы с генералом спустились в мой кабинет и он вспомнил о дочери. Он подтвердил, что она разводится с мужем, и спросил, что я думаю о её будущем. «Тебе, Ленро, с ней комфортно, – улыбнулся он, – и ты знаешь, что на неё можно положиться». Это правда, и я разделял его уверенность в ней.

Мои сомнения касались не Ады, а себя самого. Никогда раньше я не думал о том, чтобы жениться или – назовите это как угодно – связать свою жизнь с жизнью другого человека. Брак, как бы вы к нему ни относились, – это и новая ответственность, и надежда на то, что избранный человек не подведёт. Мне было трудно представить, что я смогу кому-то так глубоко довериться. От одного слова «семья» веет мхом и сыростью подвалов – меня тошнит от навязанной потребности создавать «ячейки общества», и само понятие супружеской любви дискредитировано временем.

Но наш союз с Адой Уэллс мог стать не потерей независимости, а обретением невиданной свободы. Такого, пожалуй, я даже с Евангелиной не смог бы испытать – слишком сильно я её любил и слишком разными мы были. А вот с Адой нас ждало интересное будущее.

Хоть мы и занимались сексом, в вечной любви друг другу не признавались – решили оставить эту мантру на чёрный день. И всё же с каждым днём, проходил он рядом с ней или без неё, мои сомнения таяли. Я пришёл к выводу, что женитьба на дочери генерала Уэллса сама по себе может быть захватывающим опытом, увлекательным экспериментом, который можно поставить над своей жизнью. В любой момент каждый из нас мог повернуть назад, мы могли разойтись на следующий день после свадьбы, могли расстаться десять лет спустя на месяц и снова сойтись, могли разбежаться навсегда и никогда не пожалеть; но также могли прожить жизнь в счастье и вырастить детей – не правда ли, здорово фантазировать, как ветвится дерево нашей судьбы?..

Это стоило если не воплотить, то хотя бы попробовать.

Приняв решение и прекратив терзаться, я уже было решил впустить в свою жизнь нечто новое, пугающее и в то же время заманчиво-приятное, и уже практически сделал Аде Уэллс предложение (не руки и сердца, разумеется, а поселиться у меня на Манхэттене)…

Тут-то и случился Шанхай.

Шанхай

19. Бог-Машина и «Синяя птица»

Лично для меня всё началось в Мексике, на окраинах Мехикали. Там, где в дурно пахнущих трущобах, вблизи границы США, вырос крупнейший на планете рынок нелегального программного обеспечения, я занимался воистину небогоугодным делом.

Помните, я рассказывал про культ Бога-Машины?

Корпорация «Эневтика», по глупости создавшая новую религию, уже тысячу раз извинилась, уплатила штрафы, предложила страховые выплаты жертвам и, что самое важное, выпустила патч, который мог «вылечить» пользователя нейрокомпьютера от «веры» в Бога-Машину.

Комитет решил не признавать культ официальной религией – не потому, что воображаемые друзья из остальных религий более реальны, а чтобы помочь пострадавшим. Узнай они, что их культ считается не болезненной девиацией, а религией, они с куда меньшей охотой решились бы пройти лечение.

Увы, как часто случается, за первой напастью пришла вторая. Один из тех, кого излечили программисты «Эневтики», основал собственное вероучение.

Антропологически его секту следовало бы считать реформистским ответвлением классического культа Бога-Машины – думаю, Фрэзер и Леви-Брюль гордились бы моим анализом. Новоявленный Джозеф Смит решил, что даже если изначально Бог-Машина был простым багом в системе «Эневтики», то это вовсе не значит, что он в принципе нереален. Бога-Машину можно и нужно создать.

Он собрал команду единоверцев, столь же раздосадованных отсутствием Бога-Машины, и переехал в Мексику, где мягкое законодательство в отношении нейробиологии позволяло проводить рискованные эксперименты. На чёрном рынке Мехикали он купил подержанное железо, собрал небольшой суперкомпьютер и загрузил его миллионом написанных любителями программ. Они были под стать суперкомпьютеру – полные ошибок и наводнённые вирусами. Из всего софта лицензия имелась только у текстового редактора.

Культисты бросили по Сети клич, что скоро соединят свои сознания в одно суперсознание и станут истинным Богом-Машиной. Все дураки человечества откликнулись: в течение недели в Мексику прибыли несколько тысяч человек и образовали коммуну в трущобах Мехикали. Ещё четырнадцать тысяч подключились к суперкомпьютеру дистанционно и теперь безвылазно сидели в своих чуланах в Америке, Евразии и Африке, подключив нейроинтерфейсы в ожидании Судного дня.

Я предпочёл бы разрешить ситуацию из Ньюарка, но спикер Генассамблеи со мной не согласился. Им нужна была картинка для новостей, им нужен был председатель комитета по религиям Авельц, лично ведущий переговоры.

Я прибыл и оценил обстановку. Вице-президент «Эневтики» подтвердил мои догадки: проблема не в том, что психи хотят объединить сознания, а в том, что они, без сомнения, погибнут.