Жизнь Ленро Авельца

Учёные десятилетиями пытаются оцифровать человеческий мозг, и я внимательно слежу за исследованиями. Теория существует, введена терминология «расширенной личности» (свободные духи, парящие на волнах Сети, сливающиеся и разъединяющиеся по желанию), но результатов пока никаких. Смешно думать, что это получится у коммуны психов.

То, что они хотели сделать, являлось не научным опытом, а ритуальным жертвоприношением, коллективным самоубийством в попытке обрести загробную жизнь. Так что да, Организация в кои-то веки поступила верно, отнеся это дело к моей компетенции.

К сожалению, я провалил переговоры.

Я тянул время и пытался понять: что важнее для них, воссоединиться с Господом или покинуть этот мир? Часто эти вещи синонимичны – здесь же разница могла спасти или погубить двадцать три тысячи человек.

Лидер сектантов вёл себя сдержанно, но я чувствовал дремавшую в нём истерику. Я подбирался к нему осторожно. Допустим, говорил я, ваш компьютер работает; допустим, он может объединить людей в сверхразум и создать Бога-Машину. Но разве этой великолепной судьбы не достойно всё человечество? Почему вы не даёте шанса нам, остальным людям, изучить ваш план, усовершенствовать его и присоединиться? Да, это может занять время, но что такое пара лет перед лицом вечности?..

Я подозревал, что если он до сих пор медлит, значит, его ведут не только религиозные, но и нормальные человеческие мотивы – амбиции и мессианский задор, – а с этим можно работать.

Видимо, я недооценил психопатию сектантов, или переоценил свои способности к убеждению, или просто недостаточно внимания уделил ситуации.

Ребята из ОКО не успели даже использовать ЭМВ-бомбу и вырубить им оборудование. Без всякого анонса или предупреждения сумасшедшие включили свою цифровую мясорубку.

Она выжгла мозги всем подключенным за какую-то долю секунды. Двадцать три тысячи человек погибли – девять тысяч в Мехикали, четырнадцать тысяч подключённых удалённо.

Тот день прозвали «кровавым понедельником», но, если быть точным, в Мехикали было ещё воскресенье, а «понедельник» посчитали по Токио, где умерло полторы тысячи японцев.

Досадно, но меня утешало то, что эти люди сами сделали выбор – в отличие от сотен миллионов, если не миллиардов, погибших по чужой воле. Так что да, не могу сказать, что сильно огорчился. Потерпел профессиональную неудачу, и это было обидно – как выяснилось, не мне одному.

СМИ и Сеть спустили на меня всех собак – имели право, ведь именно моё лицо им демонстрировали все эти дни. Кто-то слил расшифровку моих переговоров с лидером сектантов, и тут же «специалисты по переговорам» и «психологи» занялись анализом моих слов. Они пришли к выводу, что я вёл себя недостаточно аккуратно, слишком резко и фактически спровоцировал массовое самоубийство. На мою защиту, естественно, никто не встал, и некоторые журналисты дошли в итоге до заявлений, что я желал смерти этим людям. Они подговорили родственников погибших объединиться и подать на меня (плюс многострадальную «Эневтику») в суд.

Судебные иски против высокопоставленных чиновников Организации – обычное дело, и этот случай не стал бы исключением, если бы среди сектантов-самоубийц не оказалась внучка зампреда Наблюдательного совета Организации. Он был человек разумный, но хотел добиться правды и инициировал внутреннее расследование.

Меня временно отстранили. Мирхофф позвонил мне и обрисовал ситуацию: по его словам, следствие должно было скоро закончиться в мою пользу. До тех пор он рекомендовал отдыхать и набираться сил, а к отстранению отнестись как к внеочередному отпуску. Мои обязанности легли на Геллу Онассис. Она продолжала держать меня в курсе событий.

Иными словами, я всё так же контролировал свой комитет и вёл наиболее важные дела, только теперь без обязанности безвылазно сидеть в Ньюарке на бесконечных слушаниях ГА. Меня это более чем устраивало.

Я улетел на пару недель в Европу, потом вернулся в США, заглянул в Лос-Анджелес, оттуда направился на Тайвань. В Тайбэе я встретился с представителями некой крупной ТНК, конкурента «Сан Энерджи». Они, зная о том, что «Сан Энерджи» не смогла меня подкупить и ввести в пул своих лоббистов (была такая история, но они не особо старались), предложили работать на них. Я прояснил, что они мне не особо симпатичны, но не любить «Сан Энерджи» у меня больше оснований, так что на временную коалицию я согласен. Мы ударили по рукам.

Эти переговоры, в отличие от тех, что я вёл в Мехикали, оказались на редкость продуктивными, и обратно в Нью-Йорк я летел в благостном расположении духа.

В самолёте, незадолго до посадки, я узнал последние новости. Этим утром, ровно в 8:45 по Вашингтону, все помещения, принадлежавшие корпорации «Синяя птица», наводнили агенты ОКО. Все склады, заводы, офисы, дома топ-менеджеров и директоров, во всех странах, на всех континентах – одним щелчком пальцев, без единого выстрела, ОКО в одночасье ликвидировал крупнейший легальный наркоконцерн.

Психологический шок обрушил рынок.