Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

«Я не всегда была такой, какая я сейчас. Двадцать лет назад я была совсем в другом положении. Тогда, хотя это и может вам, видящему меня в моем нынешнем положении, показаться смешным, я была сравнительно хорошо обеспечена. Если бы я рассказала вам свою историю, она звучала бы так романтично, что вы не поверили бы. Если я займу немного времени и расскажу вам ее, вы наградите меня за это, ведь я трачу время на разговоры с вами? Мною движут не только корыстные мотивы, когда я прошу вас об этом, но мое время — это деньги, а я не могу позволить себе потерять ни то, ни другое. Ну, раз так, я дочь викария из Глостершира. Я никогда не ходила в школу, но моя мать обучала меня дома. У меня был один брат, который стал священнослужителем. Когда я стала уже достаточно взрослой, увидела, что ограниченные финансовые возможности моих родителей не позволят им содержать меня дома без серьезного ущерба для материального положения семьи, и я сказала, что пойду в гувернантки. Сначала они и слышать об этом не хотели, но я решительно настаивала и, в конце концов, получила место гувернантки в одной семье в городе. В то время я была очень миловидной. Я могу это говорить без тщеславия или хвастовства, так как у меня было много поклонников, среди которых и единственный сын людей, в доме которых я жила. Меня наняли учить двух его сестер, и в целом семья была мной очень довольна. Девочки были милые и послушные, и я вскоре приобрела на них влияние, благодаря которому они стали делать успехи в учебе. Моя жизнь могла бы быть очень счастливой, если бы у молодого человека, о котором я уже упомянула, не возникло ко мне неуместное чувство, на которое я ответила, о чем никогда не перестану сожалеть.

Я боролась с порывом, побуждавшим меня любить его, но все мои усилия были тщетны. Он обещал жениться на мне, на что я — в несчастливый час — согласилась. С помощью своего лакея он организовал фиктивную брачную церемонию, и я перебралась в комнаты, которые он снял для меня на Гоуэр-стрит, Тоттенхэм-Корт-Роуд. В последовавшие шесть месяцев он часто приходил ко мне, и мы жили с ним как муж и жена. По истечении этого времени он повез меня на побережье, а потом мы отправились в Европу. Мы были в Бадене, когда пришла весть о смерти его отца. Она не очень его взволновала. Он даже не поехал в Англию, чтобы присутствовать на похоронах, потому что своим поведением обидел своего отца и сделался чужим для оставшихся членов семьи. Вскоре от адвоката пришли письма с уведомлением о том, что, согласно завещанию, он перестает получать денежное содержание в размере пятисот фунтов стерлингов, до настоящего времени выдававшееся ему, а получает небольшую сумму денег, достаточную для того, чтобы купить себе чин в армии, если этого пожелает. Ему настоятельно советовали выбрать этот путь, так как в этом случае он мог содержать себя на жалованье, если поступит на службу за границей. Он пришел в ярость, когда получил это сообщение, и немедленно отправил письмо с целью получить наследство, на которое имел право; и в должное время оно пришло. В тот вечер он сел за игорный стол и потерял там все до последнего фартинга. На следующее утро он был уже мертв. Его останки были найдены в уединенной части города; в приступе отчаяния он вышиб себе мозги выстрелом из пистолета. Очевидно, он принял решение сделать этот шаг до своего ухода из дома в случае, если его постигнет неудача, так как оставил нашей квартирной хозяйке письмо, которое следовало передать мне, если он не вернется к утру. В письме он клялся мне в любви, а заканчивалось оно признанием в мошенничестве, которое он совершил по отношению ко мне в начале нашего знакомства; его он попытался оправдать тем, что был связан по рукам и ногам юридическими препонами.

Читая это, я усомнилась в силе его любви, о которой он писал в письме. У меня не было сомнений относительно жара своей собственной страсти, и в течение некоторого времени я была безутешна. Наконец, я осознала свое жалкое положение и необходимость действовать благодаря настойчивым увещеваниям моей квартирной хозяйки. Я продала лучшие вещи из своего гардероба, чтобы выручить достаточно денег для оплаты моих счетов и возвращения в Англию. Но судьба распорядилась иначе. Несколько друзей моего мужа пришли ко мне, чтобы выразить свои соболезнования по поводу его безвременной кончины. Среди них был молодой, чрезвычайно привлекательный офицер, которого, как я часто думала, я могла бы полюбить, если бы не была замужем. Именно этот человек стал причиной того, что я сделала второй роковой шаг в своей жизни. Если бы я поехала домой, мои друзья могли бы все простить. Я чувствовала, что они мне все простят, и моя гордость не стояла у меня на пути. Я могла с радостью попросить и получить их прощение за вину, которая на самом деле была простительной, если учитывать обстоятельства, при которых все случилось.

Или же я могла бы представить все факты на суд семьи, и мать, горевавшая о смерти своего сына, должна была бы почувствовать какое-то сострадание ко мне.