Жизнь мальчишки

В главном зале, где на стенах были развешены рождественские венки из сосновых шишек и стояла большая украшенная елка с красными и зелеными гирляндами на ветвях, пришедшие выстроились в очередь, чтобы расписаться в книге посетителей, которой заведовала миссис Вельвадайн. Гости наливали себе напиток цвета лайма из вместительной чаши. На столиках располагалось праздничное угощение: чипсы, соусы и маленькие сэндвичи, пара индеек, прожаренных до золотистой корочки и поджидающих, пока их разрежут, коротенькие колбаски и два увесистых окорока. Три последних стола оказались буквально уставлены яствами: торты, пудинги, пироги — всего вволю. Жаль, что отец не пришел сюда, хотя бы для того, чтобы взглянуть на это изобилие. Настроение царило веселое и праздничное, люди оживленно болтали и угощались под аккомпанемент двух скрипок. Обстановка была самая непринужденная, хотя присутствующие принарядились словно на бал. Преобладали костюмы и воскресные платья, мелькали белые перчатки и шляпки, украшенные цветами. В этой пестроте красок и богатстве нарядов даже павлин ощутил бы себя мокрой курицей. Собравшиеся гордились Брутоном и самими собой, это было ясно без слов.

Нила Кастайл подошла к нам и крепко обняла маму. Потом вручила нам картонные тарелки и провела сквозь толпу. Индейку как раз собрались разрезать; если мы не поторопимся, лучшие куски расхватают. По пути Нила Кастайл указала на мистера Торнберри, который, облачившись по случаю праздника в мешковатый коричневый костюм, отплясывал под пиликанье скрипачей. Улыбавшийся во весь рот Гэвин пытался не отставать от дедушки. Мистер Лайтфут, элегантный, как Кэри Грант[38], в своем черном костюме с бархатными лацканами, медленно продвигался сквозь толпу с картонной тарелкой, на которой были уложены слоями ломтики ветчины, куски пирога и сэндвичи, немыслимым образом сохраняя равновесие. Нам с мамой до краев наполнили тарелки всякой вкусной едой, лаймовая шипучка пузырилась в высоких стаканах. Появились Чарльз Дамаронд с женой. Они поблагодарили маму за то, что она нашла время заглянуть на праздник. Мама сказала в ответ, что не пропустила бы его ни за что на свете. Вокруг сновали дети, их бабушки и дедушки тщетно пытались их догнать. Повернувшись ко мне с лукавой улыбкой на устах, мистер Деннис спросил, не знаю ли я, случайно, что за проказник намазал клеем стол несчастной миссис Харпер, да так ловко, что та завязла, как муха в патоке. Я ответил, что у меня есть на этот счет некоторые соображения, но ничего конкретного я сказать не могу. Мистер Деннис спросил, не имею ли я в виду некую обладательницу козявчатого носа. Я ответил, что это не исключено.

Кто-то заиграл на аккордеоне, кто-то достал губную гармошку, и скрипки немедленно подхватили мотив. Какая-то пожилая дама в платье цвета свежей орхидеи пустилась в пляс с мистером Торнберри, и, по-моему, в этот момент он очень радовался тому, что остался в живых. Мужчина с бородкой серо-стального цвета схватил меня за плечо и, низко наклонившись, прошептал в самое ухо:

— Значит, взял да и засунул ручку от метлы ему прямо в глотку? Вот это здорово, хе-хе-хе!

Крепко сжав на прощание мое плечо, мужчина исчез в толпе.

Миссис Вельвадайн и другая такая же полная дама, обе в платьях с цветочными узорами, настолько яркими, что природа блекла рядом с ними, поднявшись на сцену, шутливыми криками согнали с нее музыкантов. Встав перед микрофоном, миссис Вельвадайн сказала, что Леди счастлива приветствовать всех пришедших разделить с ней эту радость. Музей гражданских прав, на строительство которого было отдано столько сил, почти готов. Он откроется на следующий день после Рождества и расскажет не только о жителях Брутона, но и о той борьбе, что позволила им стать такими, какие они есть. Сражения еще предстоят; не надо думать, что впереди все безоблачно. И хотя многого надо добиться, пройден уже немалый путь — именно это должен продемонстрировать Брутонский музей гражданских прав.

Во время этой речи мистер Дамаронд подошел к нам с мамой.

— Она хочет повидаться с вами, — тихонько прошептал он маме на ухо.

Не стоило объяснять, о ком шла речь, — мы молча двинулись за ним следом.

Из зала мы вышли в коридор, по пути миновав комнату со столом для пинг-понга, мишенями для дартса на стенах и автоматом для игры в пинбол. В другой комнате стояли рядком четыре доски для игры в шаффлборд[39], а в следующей — спортивные снаряды и боксерская груша. В конце коридора мы подошли к белой двери, еще пахнувшей свежей краской. Мистер Дамаронд открыл дверь и пропустил нас вперед.