Жизнь мальчишки (др. перевод)

Осы — это не то что пчелы. Пчелы, существа толстые и довольные своей судьбой, день-деньской перепархивают с цветка на цветок, безразличные к человеческой плоти. Дикие пчелы любопытнее пасечных и могут подлететь к вам, чтобы изучить, но, как правило, их поведение легко предсказуемо и от них нетрудно улизнуть. В отличие от пчел осы, в особенности черные осы — поджарые и проворные насекомые, похожие на летающий кинжал с крохотной головкой, — словно рождены для того, чтобы вонзать свое жало в смертную плоть, порождая вопли, сравнимые разве что с восторженными криками знатока вин, откупорившего покрытую столетней паутиной бутылку. За неосторожное поведение вблизи гнезда черных пчел можно поплатиться жутковатым ощущением, сопоставимым, по слухам, с зарядом мелкой дроби в спину и ягодицы. Я сам видел то, что сталось с лицом мальчика, напоровшегося на осиное гнездо, исследуя в середине лета заброшенный дом. Осы покусали его губы и щеки; лицо так распухло, что такую муку я не пожелал бы даже братьям Брэнлинам. Осы безумны; к ним нельзя приноровиться, они нападают без предупреждения, и в их повадках нет последовательности. Будь у них жало подлиннее, — они бы прокусывали вас насквозь. В необъяснимой слепой ярости, переполняющей их, осы почти равны братьям Брэнлинам. Если у дьявола и имеются на Земле родственники, то это не черные коты, не обезьяны или гладкокожие ящерицы; ими всегда были и остаются осы.

В голову мне впилась очередная горошина. Боль была неожиданной и сильной, но мне уже было не до того — я следил за осой, обнюхивающей ложбинку между моим мизинцем и безымянным пальцем, слушал бешеный ритм своего сердца, чувствуя, как кожа покрывается отвратительными мурашками. Что-то пронеслось мимо моего лица, и, приподняв голову, я заметил вторую осу, которая сделала проверочный облет головы Демона и уселась прямо посреди ее рыжего пожара. Должно быть, Демон что-то почувствовала. Не зная, что за ужас устроился на ее голове, она подняла руку и смахнула осу, проделав это без малейшего вреда для себя. Сброшенная на пол оса снова поднялась в воздух. Судя по грозному жужжанию ее черных крыльев, она пребывала в последней степени ярости. Я решил, что Демону пришел конец, но оса, очевидно учуяв исходящие от рыжей девочки сродственные флюиды, внезапно изменила свои намерения и взмыла к потолку.

Преподобный Лавой готовился к следующей молитве, традиционно посвященной распятому Христу, плачущей Деве Марии и камням, которые откатываются с пути праведников.

Вслед за осой я поднял глаза к потолку церкви.

Возле одного из медленно вращавшихся вентиляторов в потолке имелась маленькая дырочка размером не более четвертака. На моих глазах три осы одна за другой вылезли из этой дырки и деловито принялись опускаться, явно имея целью обследовать собрание прихожан внизу. Через несколько секунд из потолочной дырочки появились новые осы, принявшиеся с тихим гудением описывать круги во влажном воздухе, насыщенном испарениями от множества тел.

За стенами церкви продолжал грохотать ливень. Стук дождевых капель порой почти заглушал то поднимавшиеся, то ниспадавшие рулады преподобного Лавоя. О чем говорил преподобный в те минуты, я не слышал — все мое внимание было поглощено осой, умастившейся между моими пальцами, и ее товарками, — проникавшими в церковь сквозь дырку в потолке.

Все больше ос присоединялось к рою, собиравшемуся в душном пространстве наглухо запертой, осажденной ливнем церкви. Поначалу я пытался их считать. Восемь… девять… десять… одиннадцать. Налетавшись, некоторые осы садились на неспешно вращавшиеся лопасти вентилятора и катались на них, словно на ярмарочной карусели. Внезапно сквозь крохотное потолочное отверстие протиснулся сразу целый черный шар ос размером не менее кулака. Двадцать… двадцать одна… двадцать две. Я бросил считать, добравшись до двадцати пяти.

Должно быть, где-то на чердаке под крышей было осиное гнездо. Размером это гнездо было, наверное, не меньше футбольного мяча и висело в темноте, слабо пульсируя. Я сидел, завороженный зрелищем осиного вторжения, в точности как, наверное, стояла и не могла отвести глаз Дева Мария, которой путник на дороге демонстрировал свои израненные бока. В течение нескольких ударов сердца из черной точки в потолке выпорхнуло еще не менее дюжины ос. По всей вероятности, никто, кроме меня, ос не замечал; быть может, для собравшегося сообщества осы стали такими же невидимыми, какой была несколько минут назад Демон, когда добывала из носа свое лакомство. Следуя направляющим указаниям вентилятора, осы описывали наверху круг за кругом. Ос скопилось так много, что из них под потолком уже образовалось целое темное облако, словно бушевавшая за стенами гроза сумела-таки каким-то образом найти лазейку внутрь.