Жизнь Маркоса де Обрегон

Бискайки убежали, а я сделал все возможное, чтобы держать нападавших перед собой и иметь таким образом возможность лучше следить за ними; но негодяи были опытными убийцами и знали, как нужно было совершать подлый поступок. Видя, что благодаря силе я должен был оказаться в опасности, не имея возможности ни пройти вперед, ни подняться на гору, ни обойти стороной, я бросился на двоих, чтобы опередить их, и в то же время они все вместе напали на меня и бросили меня в канал этой мельницы. Я был так близко от мельничного колеса, что бешеное течение воды превратило бы меня в клочья, если бы я не ухватился за сваю или бревнышко, вбитое – хотя не очень прочно – около шлюза, который преграждал путь воде, направляя ее на мельничное колесо. Но я был так близко от колеса, а свая была так слаба, что гнулась под тяжестью, и я все более приближался к своей гибели. Негодяи ушли вслед за женщинами, видя, что я упал вниз, и так как при столь непредвиденных опасностях недостает совета, то я был совершенно беспомощным; свая все больше подавалась, а я приближался к колесу. Я повернул голову налево и увидел маленькое деревцо, росшее прямо из воды, и я подумал, что оно крепче сваи, но оно не обладало крепостью. Чтобы течение не унесло меня, я собрался с духом, оставил правую руку на свае, а левую протянул к деревцу и смог ухватиться за ветку. Разделив свою тяжесть между ними двумя, – хотя я и не мог противостоять огромной ярости воды, так как ногами своими я почти достигал колеса, – я мог лучше удерживаться, но не имел возможности подняться наверх до тех пор, пока, вытягивая левую ногу, так как я был ближе к этой стороне, чем к правой, я не наткнулся в стенке на камень, на который мог очень хорошо опереться. Упираясь ногой и помогая себе силой рук, я улучшил свое положение, так что даже мог ухватиться за бревно, к которому был прикреплен шлюз водоотводного канала, и, держась за него левой рукой, правой я вынул кинжал, и, опустив руку под воду, я сдвинул кинжалом и приподнял дверцу шлюза настолько, что она наполовину открыла проход для воды, и, повторяя это, насколько я мог, всей правой рукой, я поднял дверцу шлюза так, что вся вода, с такой же самой яростью, с какой она стремилась на колесо, ринулась по своему естественному руслу, благодаря чему я мог воспользоваться своими ногами и подняться по всему каналу, придерживаясь за сваи, которые поддерживали мельничную плотину; и словно воскресши от смерти к жизни, без плаща, шпаги и шляпы, я шел, удивляясь, неужели это я находился в столь явной опасности; я бежал вниз мимо этих мельниц, словно вырвавшийся из тюрьмы, чтобы поскорее добраться туда, где я мог бы подкрепиться и переменить платье, чтобы эта сырость с одежды не проникла внутрь меня. Встречавшиеся мне заговаривали со мной по-баскски; вероятно, они спрашивали, не сошел ли я с ума, но я не отвечал ни слова, чтобы не подвергать себя простуде.