Жизнь на менопаузе. Как выжить среди приливов и бурь

В «Данном» все недвижимо: время замерло, и единственная живая вещь в работе – водопад – производит гипнотический эффект. Взгляд, будто магнитом, притягивает к женским гениталиям. Здесь нет ни волос, ни вульвы, ни половых губ – только кривой разлом, ведущий в отверстие странной формы. Критики предполагают, что гениталии в этой работе представляют собой пасть смерти, а сама картина – это плач по потерянной и фактически умершей возлюбленной. «Ее безмолвие лишь усугубляет неспособность зрителя точно вспомнить ее черты, – пишет художественный критик Хелен Молсворт. – Именно этим я объясняю отсутствие половых губ – физическое воплощение искажений памяти». Другие видят в вагине искривленный от недовольства рот. Феминистки отмечают, что изображенная вульва не абстрактна или не реалистична, а травмирована. Она принадлежит женщине, которая прошла через процедуру женской кастрации.

Я очень много думала над тем, действительно ли что-то не так со щелью в «Данном» – и если да, то что именно. Сбритые волосы, вульва и половые губы, которые в лучшем случае исключены в силу условности, а в худшем – отрезаны. Может, Дюшан говорит, что вагина женщины в менопаузе ирреальна? Что влагалище зрелой женщины – это в своем роде такое же наваждение, как лоно девственницы? Или Дюшан говорит мне о том, что вагины, которые мы видим сквозь призмы глазков[101] – искусства или порнографии, – всегда мертвый образ? Может быть, он дразнит меня, утверждая, что мир вокруг и полон членов, но в нем еще не разобрались, что делать даже с одной-единственной вагиной?

Открытая вагина как porte de sortie[102] в каком-то смысле являет собой спасательный люк к абсолюту. При каждом вхождении фаллоса в это отверстие есть надежда достичь материального единства, преодолеть физический и метафизический разрыв. Но эйфория часто сменяется грустью. Omne animal post coitum triste est – всякая тварь грустна после соития. Я увидела, что на онлайн-форумах мужчины винят в этой печали женщин: «Если я не могу назвать девушку красивой – так, на “троечку” или даже ниже, то из-за отвращения к себе подавленность только усиливается». «Если раньше ты драл первоклассных девок, а теперь перешел на средненьких или совсем никаких, накатывает депресняк». Разочарование и тоска, подступающие после секса, оборачиваются враждебностью и бетонной плитой падают на женское тело.

* * *

На одной из последних сессий в рамках конференции врачи рассказывали экспертной группе о случаях, с которыми сталкиваются в своей практике. Первым выступал доктор Йоханнес Битцер из Швейцарии. Мужчина под семьдесят с седой бородой и в помятом свитере выглядел как Фрейд наутро после передозировки кокаина. Доктора Битцера, в отличие от других медиков, интересует комплексное воздействие на симптомы менопаузы: консультации по вопросам, связанным с сексом, медитация, даже фототерапия. «Ко мне на ежегодный осмотр приходит пятидесятидвухлетняя женщина. В конце приема она признается: “Секс меня не интересует. Если бы не муж, я бы спокойно жила без секса, но, думаю, для него это станет проблемой”».

Первый участник, худой мужчина с вытянутым болезненным лицом, тут же хватается за микрофон. В его практике много подобных случаев. Он говорит: «Мужья принимают виагру и смотрят порно в Сети для стимуляции». Он передает слово следующему доктору, который пожимает плечами и заявляет: «Ну а что еще остается, если жена больше не возбуждает?» Последний участник, высокий доктор из Нидерландов с квадратной челюстью, склоняется над микрофоном. «Эта пара дисфункциональна», – гудит его низкий голос.

Самая далекая от дисфункциональности возрастная пара, которую я нашла в художественной литературе, оказалась лесбийской. В книге Джун Арнольд «Сестра Джин» (Sister Gin) Су в менопаузе влюбляется в восьмидесятилетнюю Мейми Картер. В предпоследней сексуальной сцене Су обнаруживает, что ее влечет стареющее, но полное эротизма тело ее любовницы: «Между ног [Мейми Картер] была сила: не вязкость теста, а плоть достаточно упругая и податливая, чтобы отступить к кости, обнажив напряженное зернышко, твердое, как гранит, с сиреневой вершиной, уткнувшейся, словно звериный нос, в ладонь Су»[103].

Доктора Битцера, похоже, огорчила реакция экспертов. Никто не выразил сочувствия эмоциям пациентки и не проявил интереса к тому, чего она хочет. Аудитория, в основном состоявшая из поклонников традиционной медицины, предлагала гормоны, лазер – все, что приведет в форму неработающую вагину. «Большинство пар, – произнес доктор Битцер в конце выступления, – дисфункиональны на протяжении десятилетий». В этом утверждении нет ничего оптимистичного, но в каком-то смысле в нем больше эмпатии, чем во всем остальном, что я слышала на одиннадцатом Европейском конгрессе по менопаузе.

* * *

«Я не мертва, – писала прозаик Кэти Акер. – У меня есть вагина. У меня есть вагина. Это не дыра – это животное. И я люблю это животное»[104].

Глава 10 Побеждает кит