Жизнь на волоске

— Давай сюда конец веревки, — выступил вперед младший сержант Стефанов — второй доброволец, решивший принять участие в зимнем «купании». Он обвязал себя другим концом веревки.

Шукриев вошел в воду. Он медленно продвигался вперед, словно ощупывая дно перед каждым шагом. Постепенно река становилась все глубже. Казалось, что бурлящий поток вот-вот собьет смельчака с ног и увлечет за собой. На берегу стояла полная тишина. На лицах солдат читалась тревога за судьбу товарища. Когда Шукриев выбрался на противоположный берег, у всех невольно вырвался вздох облегчения.

— Опасности нет, машины пройдут! — крикнул нам Шукриев, растирая покрасневшее на пронизывающем ветру тело.

С помощью Стефанова смельчак преодолел реку в обратном направлении. Он промерз до костей, но был счастлив, что не поддался страху и выполнил задание. Путь для колонны был проверен…

Цветков сделал паузу. Затем его лицо осветилось улыбкой, и он продолжал:

— Тот случай был маленьким примером решительности, с которой надлежит преодолевать возникающие препятствия. И самое главное — нашлись добровольцы.

Каждый командир хранит в своей памяти примеры мужества, проявленные его бойцами. Смелые и отважные поступки — любимая тема бесед, подобно тому как наши деды не прочь были вспомнить боевые эпизоды из минувших войн.

Командиры помнят не только смелых и отважных бойцов, но и тех, кто проявил слабость в сложных условиях.

…Февраль налетел на город холодными ветрами, сильными метелями.

Один за другим к командиру части приходили офицеры и докладывали о ходе подготовки к учениям. Никто не упускал случая подчеркнуть, что условия неблагоприятны, дороги почти непроходимы и риск слишком велик. Один из офицеров даже предложил напрямик: «Лучше отложить учение, иначе поморозим солдат».

Были ли опасения у самого командира? Да, были. Зима в тот год выдалась необычайно суровой. Снег валил беспрерывно. Покрытые метровыми сугробами дороги опустели, многие села были, по существу, отрезаны от внешнего мира. Но было и другое, что исключало необходимость отмены ранее установленных сроков, — подготовка к предстоящему учению велась давно и упорно, у солдат выработался навык не бояться трудностей, не отступать перед ними. И люди, и техника были готовы к большим и серьезным испытаниям. Так мог ли командир дать отбой в подобной ситуации?

Прошла еще одна морозная ночь. Учебная тревога была объявлена перед рассветом, в четыре часа утра. В редких просветах туч едва мерцали звезды. При каждом прикосновении руки прилипали к металлу, обувь одеревенела, шинели стояли колом. Через считанные минуты колонна вышла из ворот и медленно двинулась по занесенной нетронутым снегом дороге. Постепенно мороз стал слабеть, ветер утих, в воздухе закружились пушистые хлопья снега.

Километр за километром колонна продвигалась вперед. Постепенно снег усилился, каждый новый шаг давался с большим трудом. Командир шел вместе с бойцами, не позволяя себе даже для краткого отдыха сесть в автомобиль. В строю взвода связи шагал Атанас Илиев — молодой боец, хороший физкультурник. Вначале он двигался легко, почти не чувствуя за спиной двадцатикилограммовой рации, но, когда позади остался добрый десяток километров, стала сказываться усталость. Вес радиостанции словно бы удвоился или утроился. А ведь самое трудное было еще впереди. Бойцам предстояло, выйдя на исходный рубеж, с ходу атаковать позиции условного противника. Между тем тело Илиева уже с трудом подчинялось его воле, ноги дрожали, казалось, не хватит сил, чтобы сделать еще хотя бы один шаг. Все свои мысли он сосредоточил на том, чтобы не нарушить строя, не отстать от товарищей. Возле села Брацигово, развернувшись цепью, солдаты пошли в атаку. Вместе со всеми бежал и Илиев. Его рация была нужна в те минуты, как никогда. Но в какое-то мгновение в глазах у Атанаса потемнело, он потерял сознание и, сделав по инерции еще два-три шага, упал. Его вытянутые вперед руки глубоко зарылись в снег. В себя боец пришел лишь на медицинском пункте, куда был незамедлительно доставлен.

Прошло несколько дней. Физическое состояние Илиева уже не вызывало ни малейших опасений, однако юношу мучили тревожные мысли и чувство неловкости. Разве не может теперь кто-нибудь сказать о нем, что на футбольном поле его не догнать, а вот в атаке он упал в обморок?

Погруженный в невеселые мысли, Атанас не заметил, как в комнату вошел командир. Обернувшись и увидев устремленные на него смеющиеся глаза, юноша совсем растерялся и в смущении натянул простыню себе на голову.

«Что это? — спросил себя офицер Цанков. — Замешательство, смущение, неловкость? Или все вместе, а плюс к ним еще растерянность и жгучий стыд?»

Встреча эта произошла через несколько дней после окончания учений. Опытный командир сразу распознал смятение молодого бойца, увидев, каким ярким румянцем полыхнули его щеки. Он мог быть доволен, потому что верил: тот, кто не выдержал сегодня, завтра будет смел вдвойне.