Жизнь на волоске

Как большинство людей всю жизнь помнят своего первого учителя, так бывшим солдатам никогда не забыть своих первых командиров. Первым моим взводным командиром был лейтенант Тодор Велев, тот самый, который ехал вместе с нами в автобусе со сборного пункта в моем родном Грудово. Лейтенант Велев своим внешним видом, поведением, четкими и лаконичными командами полностью отвечал моему представлению о кадровом офицере, хотя временами мне почему-то казалось, что он как бы лишь исполняет ату роль. Иногда, особенно в минуты отдыха, я замечал его задумчивый взгляд, грусть и лиричность во всем облике. В такие минуты он напоминал мне известного болгарского поэта Димчо Дебялянова, павшего на фронте в 1916 году. В дальнейшем мне довелось близко узнать мичмана Биню Русева, капитан-лейтенанта Христо Чернева, капитана 2 ранга Мачева… Это были такие командиры, за которыми боец и с голыми руками пойдет в атаку.

В то время у нас часто показывали советские кинофильмы, в том числе и на военную тематику. Именно благодаря им у меня создалось представление, каким должен быть офицер-политработник. Должен сказать, что представление это сохранилось в неизменном виде и сейчас. К сожалению, мне не довелось служить с таким заместителем командира по политической части, хотя я убежден, что они должны быть именно такими и в нашей армии они есть, лишь по воле случая никто из них в мою часть не попал. Я далек от намерения осуждать здесь кого-либо, но тем не менее глубоко убежден, что не каждый может быть офицером-политработником. И кандидатов на эти должности надо подбирать заботливо, потому что работать им предстоит с людьми.

На флоте у меня было много добрых друзей. Не буду здесь перечислять всех, но о самых дорогих окажу. Начну с Неделчо Митева, рулевого. Мы с ним размещались на корабле в самом тесном носовом кубрике. Митев был человек скромный. Моряк, а бранного слова произнести не мог. Иногда он прятал мои сигареты и выдавал их по одной, когда мне нечего было курить. Ну, а если ему в руки попадало письмо от моей жены, то мне, чтобы получить его, приходилось сделать стойку на руках… Стоян Ковчезлиев, мой земляк, был боцманом и корабельным коком. Он так щедро угостил меня однажды пирожными, что я объелся ими и до сих пор не могу их видеть. Именно благодаря Стояну меня как-то раз включили в группу моряков, отправлявшихся на экскурсию в Димитровград, там мне удалось встретиться с женой, по которой я очень тосковал… Никола Тутурилов — рулевой, немного флегматичный, еще более смуглый, чем я сам. Он был единственным из нас, кто никогда не страдал морской болезнью. Мы о еде даже думать не могли при сильном волнении, а он с удовольствием уплетал и наши порции да еще посмеивался: «Дорогие морские волки, если вы не способны удержать пищу в своих желудках, то вам вообще лучше попоститься»… Ваньо Перчемлиев, моторист, светлая душа, ни в чем не сомневался, все принимал за чистую монету. Его единственный недостаток — крайне небрежное отношение к своему внешнему виду. Он так и не смог расстаться с морем и плавает на рыболовецком траулере… Данчо Бычвара, сигнальщик. Однажды мы целую ночь проболтались в открытом море из-за того, что он неправильно принял сигнал. Когда Данчо отправлялся в краткосрочный отпуск домой, мы подложили ему в чемодан четыре булыжника, которые благополучно добрались до его родного села Лозарево в Карнобатском округе. Другой мог бы смертельно обидеться за такой розыгрыш, однако Данчо прислал нам телеграмму, благодаря нас в ней от имени своего отца за камни, которые тот собирался использовать в качестве груза при квашении капусты… Среди моих приятелей был и смышленый лохматый пес Ганди, живой талисман нашего отряда. Я нередко брал его с собой в городской отпуск…

Спрашиваю Георгия Карауланова о его наиболее сильных переживаниях в период военной службы. Его рассказ привожу дословно.

— В 1952, 1954 и 1955 годах, — говорит он, — для ускоренного развития отдельных отраслей народного хозяйства правительство республики распространило облигации займа, по существу, обратилось к народу за помощью. Это мероприятие встретило активную поддержку трудящихся. Едва ли человек, живущий в условиях капитализма, мог понять истоки того энтузиазма, с которым люди подписывались на заем. Но наш народ знал, что собранные средства помогут строительству того счастливого будущего, к которому вела страну Болгарская коммунистическая партия. Вот в связи с этими облигациями мне пришлось пережить одно незабываемое событие.

Наша матросская служба весной 1955 года шла нормально. Но как-то раз рано утром зловеще завыли корабельные сирены. Через считанные секунды я был на своем боевом посту в машинном отделении. Снаружи было еще темно, все небо затянули черные тучи. Запах талого снега смешивался с запахом морской воды и водорослей.