Жизнь наизнанку

Внезапно тот, кого назвали Сенькой, схватился за ствол и всем телом повис на оружии. Игорь, не ожидавший этого, попытался выдернуть двустволку, а Сергей в это время шагнул к Власову. Витька успел заметить, как что-то блеснуло в руке бандита. Оксана вскрикнула, но мальчик не слышал — шум в ушах заглушил все звуки на свете. Расширившимися от ужаса глазами Витя наблюдал, как замер отец и медленно, будто вдруг устал, грузно осел на пол.

— Сеня, возьми двустволку! — Камень вытер нож об одежду убитого Игоря, выпрямился, охватил взглядом помещение, и ткнул блестящим лезвием в сторону матери.

— Слышь, курица? Забирай своего гаденыша и вали отсюда! Это теперь моя точка. С хозяевами все договорено. Тело потом заберете…

Что чувствовал тогда мальчишка — словами не передать. Если бы не мать, до судороги в руках сжавшая его плечи, он бы бросился на убийцу и дал выход всей ярости, что напитала его тогда. Но руки Оксаны не дали, она прижала и не пустила. Возможно, ярость в тот момент и затаилась внутри, каждую секунду желая высвободиться и вылиться на кого угодно. Она черной сущностью поселилась внутри и начала приходить в каждодневных кошмарах, копирующих друг друга, как на Сергея Каменева охотится жуткий монстр. И хорошо, если б просто снился, так Витьке уже хотелось, чтобы монстр догнал и растерзал ублюдка, вырвал его черное сердце.

Потом были похороны. В самом темном и огороженном от остальных помещений туннеле стояли вагонетки. Порой по несколько дней стояли, дожидаясь своих последних «пассажиров». Они оказались похожи на лодочки, только ржавые и на колесах, перевозящие людей в другую жизнь. Темную и беспросветную, оставшуюся в воспоминаниях близких и редких друзей. Будь Витька грамотным и начитанным, то у него непременно возникла аналогия с лодкой и рекой Стикс, но, увы, сейчас он видел перед собой ржавые телеги, доверху набитые трупами. Некоторые «пассажиры» ждали уже слишком долго, отчего по пещере распространился удушливый запах мертвых. И сколько живые не повязывали лица плотными платками, запах не уходил.

Мать не собиралась брать Витьку, но он настоял. Хотел проводить в последний путь отца, попрощаться. И вот его лицо на самом верху, освещенное только слабой одинокой лампой накаливания — в этом туннеле они висели через каждые двадцать метров, вроде и далеко друг от друга, но это позволяло отстоять пространство у тьмы, такой неуютной в этом мрачном месте. Лицо отца же спокойное, глаза закрытые, а вокруг скрюченные, закоченевшие руки и ноги, торчащие во все стороны… Страшно. Сколько людей умирает! Кто по случайности, а кто и не по своей воле. «Смотрящий» давно уже распорядился создать похоронный туннель, чтобы мертвые не мешали живым. В этом туннеле чуть дальше километра разверзлась пропасть в неизвестные, более глубокие подземелья города, туда и сваливали.

Несколько провожающих столпились вокруг вагонеток. Кто-то молча смотрел на умершего близкого, кто-то скорбно шептал, а во главе сцепки вагонеток стояли двое в черном облачении. Их лица скрывали маски — белые очертания призраков, без глаз и рта — вместо них черные провалы.

Странное ощущение довлело над мальчиком, будто поезд увозит людей, их души на другую станцию, где они уже никому не помешают, как мешали при жизни. Ведь это как надо насолить человеку, чтобы тебя убили? Не просто же совершаются столь злые поступки, людьми что-то движет. Ведь нельзя просто убить человека, если он не мешает?

Мальчику вдруг сдавило горло. Не от боли или болезни, а от горечи, наполнившей изнутри. Ну кому его папка мог помешать? Он же, наоборот, только хорошее делал. Готовил, кормил людей, любил их с мамкой. Как вообще этому Камню пришла мысль убить его?

Оксана, почувствовав состояние сына, потянула его за одежду к выходу.

— Мы всё, — сказала она одному из молчаливых людей в маске. Тот лишь кивнул, а затем грубым голосом попросил всех закругляться. Провожающие потянулись к выходу, а служители погребального туннеля сели за механическую дрезину во главе поезда и взялись за рукоятки привода. Поезд смерти медленно со скрипом тронулся вглубь туннеля, увозя отца и еще несколько десятков мертвецов в последний путь. Выйдя за дверь, Витька сорвал ткань с лица и расплакался.

— Оксана! Ты как? — смутно знакомый голос вырвал Витьку из дремы, в которую тот впал к утру. — Я, как только узнал, сразу сюда!

— Витьке очень плохо, — ответила мать. — Страдает сын. Как дальше будем? Не знаю. Пойду выступать на платформу… Может, кто кинет пульку.

— Ты это… — это был мамкин брат, Денис Краснов. Свободный сталкер, добывающий на поверхности разные ценные вещи на продажу или нанимающийся на станциях для выхода на поверхность. — Потерпи чутка. Мне придется скрыться на неопределенное время… А потом я заберу вас с Витькой отсюда. Обещаю!