Жизнь наизнанку

— Да не об этом я. — Михалыч махнул рукой, словно на глупого ученика, который не понимал ни единого его слова. — Я говорю, что это нечто похожее, и только. Уже все, наверное, кроме тебя, Горе, знают, что метро из всего обычного и нам понятного делает нечто совершенно непредсказуемое и страшное. Вот и здесь так же. Теперь это Метровик, какой-нибудь. Ну, или метровичок.

— Нет, — возразил Иван, — пусть уж лучше Метровик, так страшнее, да и стрелять уже можно. Пойду я, пожалуй.

— А что мне делать? — Взмолилась Анна Петровна, хватая дозорного за рукав.

— Сиди и жди. Я тут недалеко в городском коллекторе, что с нашим западным тоннелем соединен, видел как-то голубое свечение…. Думаю, я знаю, где нашего Метровоя… Метростроя… Тфу ты! Метровика достать можно будет. Сейчас только команду кой-какую наберу…

— Не надо команду! — Тут же завыла Анна. — Это ж сколько стыда-то! Не надо!

— Но как? — Попытался запротестовать дозорный, но та еще больше его затрясла.

— Не надо! Я с тобой пойду. Вымолю у него дочку, сама без всякой помощи.

— А ума-то хватит? — Раздался скептичный голос Михалыча из-за плеча Горе.

— А ты с нами пойдешь! — Пообещал Иван кладовщику, лицо которого начало вытягиваться. — Подскажешь, если че…

— Но… Но… — Попытался возразить тот, но Иван уже повернулся к нему и грозно нахмурил брови. — Ножик только захвачу…

* * *

Иван еле разлепил глаза. Боль огромным пульсирующим шаром заколотила о стенки черепа, мешая думать и сосредоточиться. А руки и ноги затекли, связанные в неудобном положении.

Ешкин кот! Какой такой черт женского пола заставил его прислушаться к словам Анны. Что за мысль такая идиотская — отправиться на поиски девочки в старый городской коллектор, да еще с этими двумя, а не с хорошо вооруженными солдатами. Зато теперь они сидят где-то в глубине этого самого коллектора связанные, да еще и с хорошим сотрясением мозга на каждого. Вокруг них прыгают дети с голубыми огоньками в ладонях, а откуда-то с постамента из тьмы этого большого помещения, давным-давно пропитавшегося далеко не благовониями, вещает, словно плохое радио, скрипучий старческий голос. Он, словно мячик, скачет внутри головы и заставляет ее вновь и вновь наполнятся болью, какими-то неестественными и чужими мыслями и странными образами.

— Я есмь бремя! Бремя каждой падшей в этом мире женщины. Каждого человека, ступившего по стопам сей женщины…

Черт! Дай только выбраться. Выпутаться из этих сковывающих все движения веревок. И тогда ты узнаешь, что есьмь бремя! Бремя тяжелого кирзового сапога. И имя ему Горе! Горе так пройдется по бремени, что…

Господи, как же все оказалось просто. А то — Метровик, Метровик! Снеговик, ешкин кот. Ну, мать твою, Михалыч! Горе, сдается, пройдется и по тебе тоже. Обычная секта, управляемая безумным стариком и состоящая из одних детей, которые тоже, по-видимому, подвержены этому безумному состоянию. Не оказалось бы оно заразным! Да вообще, все клоунада чистой воды, игра на фантазиях старых маразматиков, которые, вот как Михалыч помнят всякие былины и притчи из того еще совершенно другого мира. И спец эффекты соответствующие — сухое топливо в таблетках, которое в плошках таскали детишки, да сама темнота, что даже слона укроет, если потребуется.

— Сегодня великий день, дорогие мои! — Вещал голос старика. Откуда, разобрать было невозможно — его укрывала тьма, из-за неярких огоньков вокруг кажущаяся еще более плотной. — Начало великого суда, что пробил над беспутными родителями, способными проклясть свое чадо. Нам повезло. Одна из них сама пожаловала к нам в гости, тем самым изъявив стремление пустить всепожирающую волну детской мести по всему метро! Сегодня в агонии умрет она. Завтра сгорит синим пламенем ее станция. А уж потом сила нашей мести станет их бременем, и понесут они его по всему метро, выжигая нечестивых и утопших в своей безнравственности…

А старик походу и не юродливый вовсе. Складно говорит. Ой, как складно! Да и дети не просто так тут вокруг прыгают со следами вселенского счастья на лицах. Определенно гипноз, или что-то типа того. Надо подумать о чем-нибудь эдаком. О серьезном. А то намутит еще чего с мозгами-то, тогда не выпутаться.

Эх, а еще он сталкером хотел стать. Это при том, что он и дозорным-то был явно хреновым. Залезть в такую глупую ловушку! Это ж умудриться надо! Сначала, по всей видимости, чем-то тяжелым вырубили именно его, а уж потом ни Анна, ни Михалыч не представляли для них особой помехи. Да и оружие вон лежит, метрах в десяти в сторонке! И запах… Он принюхался, повернув голову к плечу. Да это от них! Этот старикашка чем-то облил их. Чем — не понятно, но Иван чувствовал, что это не к добру.

Надо действовать! Он потихоньку напрягал и расслаблял руки, чтобы хоть как-то ослабить веревку. Ну, ничего, он еще повоюет!