Жизнь номер два

— Ну… — отец, похоже, был уже готов поддаться моему напору, — вроде бы так и получается… Но что Шаболдин скажет?

— А что он вообще может тут сказать?! — взъелся я. — У него же до сих пор ничего нет! Ни-че-го! А мы ему даем побудительную причину! И виновных с нею вместе! На блюдечке даем, с голубой каемочкой! А улики собирать, у него служба такая, ему за то жалованье платят!

В этот раз думал отец недолго — не прошло и минуты, как он взялся за телефон.

— Борис Григорьевич? Боярин Левской. Ты там не сильно занят? Зайди ко мне, Алексей тут для тебя нашел кое-что… Хорошо, жду!

— На блюдечке, говоришь? — закончив разговор с приставом, отец повернулся ко мне и довольно хихикнул. — С голубой, говоришь, каемочкой? Это ты хорошо сказал, очень хорошо!

Мы с отцом поглядели друг на друга и неожиданно для самих себя оба радостно засмеялись. А что, имеем право! Честно заслужили себе эту радость, найдя ключ к разгадке. Осталось только вручить этот ключ губному приставу и проследить, чтобы Шаболдин правильно им воспользовался…

Глава 23 Мой дом — моя крепость

Интересно все-таки, что связывает отца и губного пристава Шаболдина? Знакомы они явно не первый год… Надо будет при случае у отца поинтересоваться. Потом когда-нибудь, сейчас уж точно не до того.

Борис Григорьевич, выслушав меня и отца, в самой мягкой форме выговорил нам за то, что до сих пор ему ничего не сказали о том, что я отмеченный. Мол, знал бы он это с самого начала, то и следствие вел бы иначе, и успехов добился бы намного более заметных, и вообще, все было бы значительно лучше.

— А ты уверен? — свое возражение отец выразил в виде вопроса. — Уж я-то куда больше тебя в таких делах понимаю, и то — пока Алексей мне все не разжевал, даже подумать о том не догадался. Так что давай-ка ты бери список, что сын тебе сделал, да и иди по нему, так оно надежнее будет. В Рославль-то человека своего послал уже?

— Сегодня утром, — доложился пристав.

— Ну так посылай ему вдогонку поручение разобраться с этим, — отец ткнул пальцем в соответствующий пункт моего списка.

— Это да, это вы, Алексей Филиппович, удачно заметили, — Шаболдин уже читал бумагу. — Но вот это и это… — его сомнение вызвали те же самые пункты, к которым несколько раньше с недоверием отнесся отец. — …Как-то уж очень сомнительно. Да, именно сомнительно. Поверить, простите, очень сложно.

— А верить зачем? Или кто вам мешает проверить? — подначил я пристава. — И убедиться самому?

— Хм, — Шаболдин с некоторым сомнением покачал головой. — Так-то у меня на расследование вашего дела открытый лист из Палаты государева надзора… Только вот если не найду ничего, меня так взгреют, что уж и не знаю, как дальше служить буду… И буду ли вообще…

— Найдете, Борис Григорьевич, найдете, — нажимал я. — Не сможете не найти.

— Хорошо, положим, найду — Шаболдин начал уступать моему напору, но еще продолжал цепляться за мелочи и частности. — А как я потом докажу, что стреляли именно из этого штуцера?

Ну он дает! У них тут что, до такого никто еще не додумался?! Кажется, сейчас я внесу ценный вклад в здешнюю криминалистику…

— Так у вас же пуля из него есть? — Шаболдин кивнул. — Так выстрелите вторую в ворох ветоши, чтобы не помялась, да сравните на них потом мелкие царапины. Ствол же внутри не такой уж и чистый, там от шомпола царапинки, от чисток, огрехи при выделке случаются. Все это оставляет следы на пуле. Следы эти, конечно, так сразу не разглядишь, но в лупу-то можно…

Шаболдин слегка завис. Ну да, для него это откровение.

— Господи… — вымолвил он. — Просто-то как… И никто же не додумался! Да я, Алексей Филиппович, за одно это весь ваш список проверю, как вы скажете! Да я прямо сей же час и пойду указания давать своим! Ну спасибо, Алексей Филиппович, уж спасибо так спасибо! — губной пристав порывался вскочить со стула и понестись к себе раздавать подсиненным ценные указания, но отец его придержал.

— Ты, Борис Григорьевич, погоди убегать-то. Воров изловить — дело нужное, но мне и сына уберечь надо.

— Так в доме же мои люди сидят, — напомнил пристав.

— Сидят, — согласился отец. — Но ты еще Алексея послушай. Давай, сын, расскажи Борис Григорьичу, что ты придумал.

Да уж, придумал… Отцу я когда свои задумки излагал, пока мы Шаболдина дожидались, он их принял не сразу, как и идею с доказательствами, так что пришлось мне и объяснять, и уговаривать, и нажимать даже. Что ж, поглядим, как быстро согласится со мной губной пристав…

— Видите ли, Борис Григорьевич, — я старался говорить убедительно, — доказательства вы соберете, в этом я не сомневаюсь. Только воры наши могут и раньше снова попробовать до меня добраться. И тут не только ваши люди нужны. Во-первых, нужны еще монахи, чтобы магию, если что, прижать, а, во-вторых, в доме от ваших людей не только охрана понадобится.

— А что еще? — поинтересовался Шаболдин. — И почему магию? Вроде они чаще за ружья брались?