Жизнь обреченных на смерть

Яго сидел рядом с Дэймоном. Его товарищ, какое-то время назад наконец-то смог заснуть. Хотя и это удалось ему только сидя, но он хотя бы заснул. Джинни категорически настаивала на том, что Дэймону нужен сон, ибо та настойка, которую она в него залила, действует только во сне. Яго сам не мог объяснить себе, почему сидит рядом с другом. Но почему то ему казалось, что его ни в коем случае нельзя оставлять одного. Погрузившись в размышления о произошедшем, он не заметил, как пронеслось время, и дыхание Дэймона изменилось. Когда для Корина Куори дошло, что пострадавший уже не спит, он осторожно обратился к нему ментально.

— Дэймон… — Не услышав ответа, Яго слегка «повысил голос».

— Дэймон… — Прозвучавшая в ответ тишина была красноречивей любых слов.

— Дэймон, я же вижу, что ты не спишь.

— Это не значит, что я должен с тобой общаться, — ворчливо отозвался пострадавший.

— Гм… Хочешь сказать, что ты на меня обиделся?

— Даже странно с чего бы это я вдруг.

— Ну, я, вроде как, виноват…, — привыкший выражать половину своих мыслей мимикой, Яго чрезвычайно страдал от общения с другом, который не видит его виноватого лица. — И ты вполне мог на меня обидится.

— Ну, вот и все.

— Дэймон.

— Дэймон…

— Дэймон!!!

— Ну что тебе?

— Поговори со мной.

— Зачем?

— Когда ты молчишь мне трудно понять, притворяешься ты или нет.

Увидев еле сдержавшиеся от улыбки разбитые губы друга, Яго облегченно вздохнул и усмехнулся.

— Да, как у ребенка конфетку отобрать.

— Избил человека до полусмерти, и еще и глумишься?

— Дэймон, пожалуйста, прости меня!

— Создатель, никогда не думал, что ты станешь таким сентиментальным!

— Ты не представляешь, о чем я тут передумал сидя с тобой рядом.

— Ну, отчего же. Очень даже представляю. Ты думал о том, что я должен спать, о вырезе на платье Джинни, о приближающейся катастрофе, что ты придурок, который все время боялся меня потерять раньше срока, и при этом сам чуть не убил… Яго, ты так громко думал, что мне и гадать не надо о чем. И, кстати, если тебя это действительно волнует, то своими ментальными метаниями, ты мешаешь мне спать. Может, прогуляешься где-нибудь вдали от меня? Желательно за пределами сейма. А то твои способности громко думать и мои способности хорошо слышать приведут к тому, что я не выздоровею никогда.

Яго расплылся в улыбке до ушей, услышав, столь длительную тираду друга. Еще со времен их юношеских переделок, он точно знал, раз у Дэймона начались затяжные приступы ворчания, значит, он идет на поправку.

— Ты как?

— Думаю, жить буду.

— Дэймон… — Яго пытался подобрать слова, но сегодня у него это плохо получалось.

— Давай обойдемся без извинений. Я не собираюсь перед тобой извиняться за то, что сделал. А тебе нет необходимости извиняться за то, что сделал ты. На твоем месте так поступил бы каждый.

— Не правда, ты бы так не поступил бы, — с досадой буркнул Яго. — Ты бы все просчитал, объяснил для себя, а потом сделал бы единственный правильный выбор. И в случае необходимости избил меня до полусмерти.

— Вообще-то я говорил о твоем поцелуе с девушкой, которую я люблю, а не об этих несчастных затрещинах, что ты мне отвалил.

— Дэймон… — Яго окончательно потерялся. Он сегодня был явно не в форме. То ли чувство вины, то ли водоворот событий на него так повлияли, но все время он оказывался в ситуации, когда не знает, что сказать. И поцелуй с Миной был как раз из той категории вопросов, на которые он даже себе не мог ответить. Способность выкручиваться из любой ситуации не подвела его и на этот раз. — Дэймон, вообще-то у тебя череп проломлен в двух местах, сломано два ребра, выбито два зуба, рассечена бровь над левым глазом, ушиблены почки и позвоночник…

— Переживу как-нибудь, — ворчливо отозвался Дэймон.

— А еще у тебя в двух местах сломан нос…

Распахнувшиеся от ужаса затекшие от кровоподтеков глаза друга говорили о том, что Дэймон по-прежнему остается Дэймоном. Чтобы с ним не случилось, важно было лишь, чтобы был цел его нос. Это было поводом для насмешек с первых дней их дружбы и оставалось неизменным все годы. Попытка пострадавшие глаза скосить так, чтобы увидеть собственный нос, пробудило в Яго человеколюбие и он непроизвольно перешел с ментальной речи на вербальную.

— Дэймон, закрой глаза это была шутка.

— Заткнись! — ментальная речь Дэймона изобиловала ярко окрашенными эмоциями. — Все что угодно, только бы мои уши сейчас не слышали твой голос.

— Как? Тебе не нравится мой низкий, бархатный голос, — усмехнулся Яго продолжая говорить вслух.

— Кажется, кто-то несколько минут назад пытался объяснить мне как дошел до того, что поцеловал девушку, которую я люблю.

Яго поежился и вернулся к ментальной форме общения.

— Вообще-то, это ты влюбился в девушку, с которой я помолвлен. И ни один из нас не объявлял о том, что эта помолвка расторгнута. Так что, я имею полное право целовать свою невесту, когда и где мне это заблагорассудится вне зависимости от того, нравится тебе это или нет.

— А мне это не нравится, и я совершенно официально тебе об этом заявляю.