Жизнь обреченных на смерть

— Дэймон, я всегда восхищался, твоей способности плести интриги, но сейчас тебе не удастся перевести разговор. Я признаю, ты манипулятор высшей категории…

— Ну, только давай не будем делать из меня совершенство. Никогда не любил официальные чествования!

— Ну, конечно, ты же у нас сама скромность. А теперь, пожалуйста, найди в себе силы и объясни, почему за все эти годы, у тебя не хватило ни ума, ни смелости рассказать мне о том, что происходит с тобой и Анри? Почему информацию о тебе я был должен узнавать от Корина Мартина, да еще и под самый занавес?

— От Корина Мартина ты ее узнал, потому что его к тебе послал я, а только сейчас, по причине того, что Шантэль хорошо позаботилась о том, чтобы я не мог никому ничего рассказать даже своему отцу.

— Почему же ты смог это сделать теперь?

— Не могу утверждать с уверенностью, но у меня есть подозрение, что все дело во встрече с Нихушем. Похоже, он каким-то образом смог освободить меня от влияния матери.

— Ты говорил с ним о том, что происходит?

— Нет. Он не захотел это обсуждать. Конечно, он не сказал это прямым текстом, но посыл был довольно таки четкий.

— Значит, он нам не поможет?

— Не знаю. Он до коликов любит Мину. И думаю, ради нее готов на все.

— Не похоже, что он сильно заботился о ней ранее.

— Оказывается, очень даже заботился. Просто в какой-то момент Габриэлла попросила оставить их в покое. Думаю, тебе не надо объяснять какой убедительной может быть твоя тетя.

— Да уж, в этом, пожалуй, нет необходимости. Ты расскажешь, что такого ты понял про Джинни?

— Ну, думаю, что я придержу эту историю до тех пор, пока не смогу говорить. Не хочу повторяться, и рассказывать ее по двадцать раз.

— Дэймон!

— Считай это карой за то, что сделал с лучшим другом!

— Дэми!

— Только назови меня еще раз так, и никогда не узнаешь мою тайну…

— Ты… Я тебя сейчас придушу собственноручно.

— Не советую. Джинни очень трепетно относится к жизни своих пациентов. Ты можешь сам того не желая напороться на нож. Пример моих младших братьев должен был послужить тебе, предупреждением не совершать подобных глупостей.

— Думаю, что с Джинни уж я как-нибудь договорюсь. В конце концов, между нами всегда была некая связь.

— Только не льсти себе. Джинни слишком хороша для такого оболтуса, как ты.

— Ну, конечно. Кто же достоин ее руки? Уж не твой ли чокнутой братец?

— Причем здесь Джейсон? И вообще, он перевоспитывается, дал Джинни слово, что не будет больше убивать.

— Это шутка?

— Какая уж тут шутка, можешь спросить у нее сам.

— Создатель!

— Вот именно! Повторяю, эта девушка слишком хороша для такого болвана, как ты.

— Дэймон, я никогда не бил лежачих, но ты к счастью лежать не можешь.

— Давай-давай добивай последнюю надежду этого мира на спасение.

— Да, от недостатка самомнения ты никогда не страдал.

— Я брал уроки самолюбования у лучшего, у тебя.

— Что-то ты больно резв, для того, кто не может открыть глаза и пошевелить губами. Знаешь, мне кажется, что вот сейчас, я все-таки красивее тебя! Отличное идея, если все время поддерживать твое лицо в таком состоянии, то люди перестанут говорить, что ты самый красивый, а я рядом с тобой просто обаятельный.

— Ты говори, говори. Я все записываю. Ты меня знаешь, папа научил меня хорошо считать и взымать долги.

— Мда, что-то я разговорился! Так, когда же ты расскажешь нам о том, что задумал? Терпеть не могу наблюдать твои игры со стороны. А еще меньше я люблю быть их героем. Тем более столь неудачливым.

— Извини, но пока я не готов делиться своими планами.

— Создатель! Значит, ты еще не закончил!

— Я еще даже не начал.

— Скажи, что пошутил.

— Я пошутил.

— Дэймон, я серьезно.

— Ты попросил, я сказал.

— Ты просто невыносим.

— Я знаю. Беру пример с тебя.

— Ну, по крайней мере, ты берешь пример с лучшего, — усмехнулся Яго. — Дэймон, я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Как ни странно, но да, — Дэймон чуть было не забыл, что у него болит каждая клеточка тела, но удержался и не скривился.

— Что?

— Ты должен был сказать, все что угодно!

— Ага, бегу и падаю. Так что там у тебя?

— Навести Джейсона.

— Опять двадцать пять! Кто-то говорил, что он перевоспитывается.

— Именно по этому. Я боюсь, что они убьют его.

— Кто, посмеет покуситься на жизнь нашего малыша Джея?

— Младшенькие братья, конечно. Он просил меня сыграть плохого старшего брата, но я не в том состоянии…

— Теперь мне все ясно! Ты устроил все это представление, только для того, чтобы увильнуть от необходимости быть плохим парнем! Опять роль главного злодея достанется мне!

— К счастью, она тебе отлично удается. Эрик до сих пор произносит твое имя с дрожью в голосе.

— Ну, конечно, она мне отлично удается, мне вообще все роли удаются на отлично.

— Да-да, безусловно, ты лучший из лучших, публика в восхищении!! А теперь разворачивайся и отправляйся к Джейсону, пока его там не убили.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — Яго хотел отвесить шутовской поклон, но понял, что его старания вряд ли кто оценит, ибо Дэймон был пока не в состоянии открыть глаза, а больше никого в комнате не было. С чувством легкой досады, он попрощался с другом и отправился выполнять его поручение.