Жизнь обреченных на смерть

— Я думаю, что здесь повлияло сразу несколько факторов. Во-первых, я был на волосок от смерти, и хотя это было не первый раз в моей жизни, на этот раз я смог почувствовать насколько близок к краю. Во-вторых, я встретил потрясающую девушку, которая не только спасла мне жизнь, но и пробудила во мне интерес жить. Первый раз в жизни я полюбил… И знаешь, это переворачивает твой взгляд на жизнь… Все, что раньше казалось безликим и неинтересным приобретает удивительный, завораживающий оттенок. Кажется, что весь мир сосредоточился в одной точке, и эта точка стала центром твоей вселенной. В-третьих, может тебе покажется это смешным, но мне кажется, я некоторым образом повзрослел. Прожитые годы позволили мне накопить определенный багаж знаний о жизни, о людях, о нашей семье, о себе самом, в конце концов… Эти знания дают возможность увидеть то, что раньше было недоступно пониманию. То, что по определению нельзя понять, когда тебе пятнадцать. Даже нормальные люди совершают массу глупостей в юности, о которых сожалеют, будучи взрослыми людьми. Что уж говорить о таких выродках, как мы? Безусловно, не попадись на моем пути Дэймон, да и Яго, я вряд ли бы смог осознать все это. Как бы это странно это не прозвучало, они смогли с кровью вбить в меня кулаками понятие о том, что между людьми возможны отношения отличные от тех, что царили в нашей семье. Благодаря Дэймону я понял, что такое заботится о ком-то близком, что значит жертвовать своими интересами ради других… Они с Яго показали мне, что на самом деле означают братские отношения. Я отталкивал их ценности, как только мог, годами доказывая, что не принимаю их взгляд на жизнь. И сам не заметил, как их идеи проникали мне под кожу, усыпляя мою кровожадную сущность.

— Когда ты первый раз почувствовал в себе человеческое начало, — затаив дыхание, Эрик задал вопрос, надеясь, что брат не прервет свой откровенный порыв.

— Когда похитил Джельсамину Валенте. Она лежала без сознания, такая хрупкая, маленькая, белокурая, с лицом лисички, и с этими еле заметными веснушками, точь в точь как у Яго… Я знал, что она уже должна была прийти в себя, но она все не подавала признаков сознания. Сперва я начал волноваться, мне было велено ее похитить, но не убивать… А потом вспомнил, что она сестра Яго, настоящая Куори и я могу часами ждать ее «пробуждения» в то время, как она будет морочить мне голову своим мнимым обмороком.

И когда я осознал, что она действительно сестра Яго, у меня в душе шевельнулось что-то… Я никогда на Августу не смотрел, так как на эту девушку. У меня было ощущение, что передо мной моя младшая сестренка, и я должен о ней позаботиться. Ведь она дорога Яго, а он столько для меня сделал. Меня самого тогда так потрясла и эта мысль, и ощущение, когда тебя охватывает желание позаботиться о ком-то.

Эрик потрясенно смотрел в спину брата и пытался поверить его словам. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы все это было правдой и хоть кто-то из его единокровных братьев не вызывал у него отвращения. Джейсон, взяв себя в руки, повернулся к брату лицом и спокойно спросил.

— Так что же тебя так мучает?

— Мне тут предложили умереть, чтобы спасти мир…

— Все-таки мы с тобой такие разные! Мне обычно предлагают убить, а тебе предложили умереть… И кто же это у нас так озабочен существованием мира?

— Шантэль.

— Всегда знал, что причина безумия нашей семейки заложена именно в ней! В детстве у меня даже была довольно странная фантазия, что она ждет, когда мы вырастим, нарастим мяска, и она сможет, нас съесть заживо.

— Ну, ты был не далек от истины.

— Ну, раз уж начал рассказывать о нашей совершенной бабуле, выкладывай все.