Жизнь обреченных на смерть

— Да, спасибо. — Яго подумал, что имея дело с Великими Персонами, недолго и аппетит потерять. — И что же дальше по нашему делу?

— Ну, остальные три яда скажем так, вполне стандартны для обычного набора домохозяек сейма Шагрин.

— Какая прелесть, — проворчал Яго, сам того не замечая.

— Как появились в фари самый сильный «бабочка Хоакина» и самый слабый яд, установить не удалось. Зато известно, что один яд подмешала в бокалы официант за кругленькую сумму, полученную от дочери Корина Темо. И хотя, как вы видели, он весьма быстро скончался, установить этот факт не составило особого труда. Этому нашлись свидетели. Кстати скончался он тоже от яда, только немного другого. Рассчитано все было довольно точно, хотя и рискованно. Похоже Августа Берг заранее позаботилась о том, чтобы официант ее не выдал.

— Мда, семейка еще та, — пробормотал Яго. — Ну, с этим все понятно. А еще один яд?

— А еще один яд, обнаружен в бутылке. Судя по осадку на стекле, добавлен был еще на стадии производства. Эту бутылку принес фарист, достал ее из своего чемоданчика. Это видела посудомойка на кухне.

— Принес с собой в бутылке… — задумчиво повторил Яго.

— Да.

— Мануэль, я бы хотел поговорить с посудомойкой. Можно это как-то организовать?

— Конечно, она сидит в экипаже у вашего дома.

Яго с уважением посмотрел на главу департамента безопасности сейма и подумал, что ему предстоит многому научиться у этого человека. К сожалению, отец учил его всему чему угодно, но не тому, как справляться с прямыми обязанностями Корина сейма. Когда через несколько минут посудомойка из дома Ремизы пересекла порог его кабинета, Яго без всякой телепатии увидел, что несчастная женщина напугана до смерти. Она стояла, не отрывая глаз от пола, и машинально теребила своими покрасневшими руками не первой свежести фартук. Выбивавшиеся из-под косынки седые волосы помогли Яго сориентироваться в ее возрасте. Стараясь смягчить ситуацию, молодой человек решил не представляться, как положено, полным именем.

— Добрый день. Я Корин Джакомо. Представьтесь, пожалуйста.

— Гертруда, ваша светлость. Меня зовут Гертруда.

— Подойдите ближе, Гертруда.

Женщина покорно сделала несколько шагов вперед, и Яго обратил внимание на легкие башмаки на высокой деревянной подошве. Обычно фермеры такие башмаки одевали на танцы, потому что ими хорошо было выбивать такт.

— Мы нарушили ваши планы? — Женщина изумленно вскинула глаза на Яго, и он увидел в них удивительный озорной свет. Что-то в ней было неуловимое, недоступное его пониманию.

— Почто ж вы так решили, мой господин?

— На вас башмаки для танцев…

— Так то ж, вот какое дело, — женщина улыбнулась и Яго показалось, что в комнате даже стало светлее. — Я ж, того, росту-то не высокого, и в обычной-то обуви мне дюже несподручно у мойки стоять, руки болят. Они ж, когда постоянно вверх, так быстро устают. Я уж и скамеечку, таку маленьку, ставила, но забывалась и падала с нее, да и другие ж тоже, того, спотыкались. А уж, как я люблю танцевать, так это у нас во дворе каждой знает. Вот, значится, в танцевальных башмаках я и повыше, и пританцовываю у мойки, чтобы работалось веселее.

Яго заметил, что Гертруда, почувствовала себя значительно смелее и уже не испытывает такой неловкости, как в первую минуту.

— Присаживайтесь, настоялись за вчерашний вечер.

— Спасибо, с радостью. А вы добрый, напрасно на вас наговаривают.

— Расскажите? Очень уж интересно, что народ говорит о новом Корине Куори.

— Так вам же, наверняка, докладают! Но ежели хотите, извольте. Говорят, что вы батюшку вашего, того, со свету сжили. Чтобы сан его энтот получить. И говорят, что хитрости вы и могущества огромного, ведь доселе то, что считалось, что, значится, нельзя убить Персону, а вы, поди ж, смогли. И теперь все остальные Персоны бояться вас до жути. А еще говорят, что до девок вы шибко охочи, и что кровь младенцев пьете, чтобы могущность ваша не ослабевала, хватало на десять женщин за ночь. И говорят, что дочка Малкани нашей заворожила вас, мол, ведьма она! То вы по бабам то знатный ходок были, а как она сказала, что замуж за вас пойдет, так вы и присмирели. Разное люди балакают, всего и не упомнишь.

— Да уж, и этого достаточно, — ухмыльнулся Яго. Он наконец-то понял, что его так заворожило в этой простой женщине! Она любила жизнь! Вращаясь в своем кругу, где тон задавали бессмертные Персоны, представители высшего света, да и их приближенные будто носили на себе печать вечности. Обычной же посудомойке, о вечном существовании мало что было известно, вот и находила она счастье в простых радостях. И потому глаза ее горели такой непривычной страстью к жизни. Решив, что уже достаточно расположил женщину к себе, Яго приступил к допросу по существу.

— Расскажите, мне, пожалуйста, все, что заметили необычного вчера.

— Так что же там заметишь, когда у хозяйки то нашой бал! В такой день все к верху ногами стоит.

— Ну, вы же видели, как фарист подложил бутылку не из общих запасов, а официант что-то подлил в бокалы? Расскажите мне все, что помните с самого утра.