Читаем Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 полностью

Детство и юность я провел в собственном доме отца, на Средней Пресне, — очень удобно им построенном. При доме находился небольшой сад, который летом был полон цветов. Мы, дети, работали в саду, помогая отцу держать его в порядке.

За исключением редких нервных припадков, я рос очень здоровым мальчиком и во время своего детства и юности имел только одну болезнь — корь. Я обладал, повидимому, сильным иммунитетом, так как во время тяжелой скарлатины, которой болели моя сестра Вера и брат Николай, я, находясь в той же квартире, остался совершенно здоровым.

Первые уроки грамоты я получил от матери, которая была очень образованной женщиной. Она воспитывалась в пансионе Кноль, который тогда был лучшим в Москве, и по окончании пансиона держала экзамены при Университете. Педагогические способности присущи нашей семье. Дядя моей матери (по отцу) Георгий Лазаревич Глики был выдающимся педагогом, и Россия обязана ему введением в преподавание грамоты звукового метода вместо прежнего алфавита: аз, буки, веди, глагол и т. д. Один его сын, Владимир Глики, медик, был профессором Московского Университета, а другой брат, Петр, был выдающимся математиком. Брат моей матери, Дмитрий Дмитриевич Глики, был всю жизнь домашним учителем, и его педагогическую деятельность очень ценили. Об его помощи в моем первоначальном обучении я скажу ниже.

Мои занятия с матерью начались, когда мне было около 5 лет. Я, конечно, лишь очень смутно вспоминаю об этих занятиях, но помню, что мать, обладая очень вспыльчивым характером, часто выходила из себя из-за моей невнимательности и рассеянности.

В небольшой квартире гнев матери легко мог достигнуть слуха отца, работавшего в кабинете, и он тотчас же прибегал в детскую и грозил мне поркой, если я не буду внимательным и не перестану сердить мать. Мать всегда бывала не рада приходу отца, так как знала его невоздержанный, тоже вспыльчивый характер: в порыве гнева, он часто не помнил себя. Она старалась успокоить отца и просила его уйти в кабинет, уверяя, что занятия идут не так уже плохо.

Мои родители были в общем добрыми людьми, но обладали очень вспыльчивыми характерами. Что касается матери, то она обладала такой добротой, правдивостью и искренностью, что привлекала к себе сердца всех людей, с которыми ей приходилось встречаться.

Наши занятия, повидимому, подвигались не очень успешно и вскоре меня отдали в пансион В. В. Бобровой, который находился на Большой Пресне недалеко от нашего дома. Этот пансион был выбран потому, что его владелица была сестрой подруги моей матери, воспитавшейся в том же пансионе г-жи Кноль.

При поступлении в пансион я уже умел читать и начинал писать буквы. В этом пасионе я был отдан на выучку к другой сестре Бобровой, Анне Васильевне, по мужу Мазановой, которая впоследствии стала моей мачехой. Я дам ей надлежащую характеристику впоследствии, а здесь укажу только, что она не имела никаких данных, чтобы быть педагогом, и вся ее работа состояла в обучении первоначальному чтению, списыванию с книги и арифметическим действиям с простыми числами.

Насколько помню, я ходил в школу Бобровой две зимы и затем, будучи 8 лет, поступил в 5-ю Классическую Московскую Гимназию (на Поварской улице), в приготовительный класс, куда вместе со мной поступил мой двоюродный брат Дмитрий Ипатьев, который был на год старше меня.

Ранее поступления в гимназию, вероятно по настоянию матери, я начал учить немецкий язык, но это учение не дало никаких положительных результатов. Причину понять не трудно: за ограниченностью средств, учительницей была приглашена старушка из немецкой богадельни, Лаура Ивановна по имени, более 70 лет от роду.

Таким образом, обстоятельства складывались не очень благоприятно для моей учебы, а забота матери о моем учении за это время в значительной степени ослаблялась ее постоянным нездоровьем.

В Классическую гимназию я поступил в 1876 году, когда режим гр. Толстого был в полном расцвете. Древние языки стояли на первом месте: считалось, что изучение древних философов Греции и Рима в подлинниках выработает высокообразованных людей, весьма пригодных для занятия самых разнообразных ступеней государственного механизма. Уже с первого класса гимназии начиналось преподавание латинского языка по 5-ти часов в неделю; начиная с третьего класса прибавлялось изучение и греческого. В мои задачи не входит разбор правильности этого метода обучения молодежи, тем более, что на себе лично я его не испытал, так как вскоре перешел в Военную гимназию.

В приготовительном классе проходили русский язык, арифметику, Закон Божий и чистописание. Первые два предмета преподавал И. А. Болынев, который и был классным наставником; его педагогическая деятельность сосредоточивалась только в приготовительном классе; он не мог иметь уроков в других классах, так как по своему диплому имел право преподавать только в низших классах гимназии. Это был симпатичный человек, умевший обращаться с нашим братом, и в его классе был образцовый порядок. Главное внимание он обращал на изучение грамматики и на диктант.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное