Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В течении месячного пребывания в Берлине нам удалось закончить эту работу; в это-же время я написал свою речь, которую я должен был произнести в день празднования 35летнего юбилея моей научной деятельности.

Когда я возвращался 1-го мая в Москву, то узнал, что немецкие ученые общества устраивают особую неделю для русских ученых, которые должны сделать доклады о своих последних исследованиях. Было приглашено 20 ученых, наиболее известных по своим научным работам в Германии. Из химиков были приглашены Ипатьев и Чичибабин, из физиков академик Иоффе и Лазарев, физиолог Гурвич (брат химика Гурвича), профессор-доктор (хирург) Федоров и др. Возглавлял эту ученую корпорацию народный комиссар Семашко. Ученая неделя была назначена на конец июня, и мы все должны были приготовить к этому времени соответствующие доклады.

ГЛАВА ВТОРАЯ ЮБИЛЕЙ 35-ЛЕТИЯ МОЕЙ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В конце 1926 года мои друзья и почитатели моей научной деятельности возбудили вопрос о чествовании моей научной деятельности, так как в феврале 1927 года исполнялось тридцать пять лет со дня появления моей первой научной работы. Новая Коллегия НТУ согласилась на это предложение и испросила согласие на это чествование советского правительства. Для организации празднования моего юбилея была назначена специальная комиссия, при чем главная работа по рассылке приглашений была возложена на А. П. Шахно и М. А. Блоха. Оба они были моими хорошими друзьями и делали все, что было в их власти, но вследствии бюрократической волокиты разослать пригласительные билеты как в СССР, так и заграницей, им удалось только за месяц до дня празднования юбилея и поэтому многие приветствия из отдаленных государств, — из Японии, Америки и т. п., — не могли быть доставлены. Празднование было назначено на 15-ое мая, в час дня, в большой аудитории Политехнического Музея.

По приезду из заграницы и перед празднованием юбилея я должен был с’ездить в Ленинград, чтобы навестить мои лаборатории. Работы шли с большим успехом, и все радовало мою душу, но меня крайне опечалило, когда из уст многих моих коллег и друзей я услышал сожаление и даже обиду, почему мой юбилей справляется в Москве, между тем, как вся моя научная деятельность протекла в Петербурге и Ленинграде. Что я мог ответить? Конечно, я мог сказать, что такова была воля начальства; с другой стороны, в этом была и их вина, так как они не проявили инициативы и не настояли на своем желании устроить празднование в Ленинграде. На этом разговоре мои почитатели и друзья не успокоились и, как я узнал после, решили после московского празднования устроить мне банкет и в Ленинграде. Таким образом выходило, что я буду праздновать свой юбилей по-гоголевски: и на Антона, и на Онуфрия.

Устроители празднества держали в полном секрете, какие меня ожидают поздравления и приветствия. Утром 15-го мая я узнал, что во всех газетах появились очень сочувственные статьи: (Чичибабина, Шпитальского, Фокина и др.) с моим портретом и перечнем моих главных научных заслуг. Мои друзья уже с утра стали по телефону выражать мне свои поздравления; особый курьер из Реввоенсовета привез мне поздравительную телеграмму за подписью* Ворошилова. Волнение охватывало мое существо все более и более, и я опасался, буду ли я в состоянии хорошо сказать свою речь перед громадной аудиторией, где соберутся все выдающиееся представители нашей науки. К моему большому огорчению, моя верная подруга, моя жена, в это утро, — вероятно, тоже от переживаемых волнений, — получила такую мигрень, что принуждена была остаться в постели и не могла присутствовать на торжественном заседании.

Когда я приехал за десять минут до начала заседания, то громадный зал Музея был уже переполнен и ровно в 1 час дня Председатель Организационного Комитета М. Я. Лапиров Скобло открыл торжественное заседание, указав причины, почему советское правительство решило праздновать мой юбилей.

По предложению Организационного Комитета Президиум этого заседания был избран в следующем составе: председатель — академик С. Д. Ольденбург; академики Курнаков и Ферсман; от Президиума ВСНХ А. Серебровский; от Реввоенсовета И. Уншлихт и С. Каменев; от Наркомздрава Н. Семашко; от НТО