Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Угре, как был вызван в начале августа к Куйбышеву, относительно предложения одного швейцарского гражданина, который предлагал удивительно выгодные условия для изготовления бездымного пороха по особому способу, изобретенному одним инженером, живущим в Базеле. Я попросил некоторое время, чтобы ознакомиться с довольно об’емистой запиской, поясняющей выгодность этого способа. В следующее мое свидание с Куйбышевым и начальником Военно-Промышленного Управления, я доложил, что из данных, приведенных в записке, нельзя судить о предлагаемом упрощении способа получении пороха и самое лучшее было бы командировать кого-либо из экспертов в Базель, чтобы посмотреть это производство, которое может быть демонстрировано изобретателем. Швейцарская фирма, которая предлагала это изобретение СССР, указывала, что этим изобретением интересуются другие государства, но она не хочет продавать им лицензию, пока не получит ответа от СССР, потребности которой в порохе значительно превышают требования других стран. Тогда Куйбышев спросил меня, не согласился бы я сам поехать в Швейцарию и обследовать это предложение. Мне ничего не оставалось, как выразить согласие, — и через несколько дней я снова был в Берлине и начал хлопотать о швейцарской визе.

В Берлине я познакомился с представителем фирмы, которая владела этим изобретением и тогда я понял, почему советское правительство ухватилось за это предложение. Этот представитель был коммунистом и пользовался доверием Берлинского Полпредства. Фирма-же, которая владела изобретением, никакого отношения к пороховым делам не имела, а ее специальностью было производство или продажа масляных красок. Благодаря хлопотам этого представителя фирмы, я скоро получил визу и отправился в Базель. Изобретатель нового способа получения бездымного пороха был уже пожилой человек, приятный в обращении, знающий способы приготовления бездымных порохов. Когда он мне рассказал секрет своего производства, то я сразу понял, в чем он видит прогресс в изготовлении пороха, уменьшающий расход по отдельным опера-дням и сокращающий время всего производства. С теоретической точки зрения никаких абсурдных предложений он не делал, но можно было сомневаться, будет ли возможно на практике получить такие образцы пороха, которые отвечали бы современным требованиям. Я предложил ему вместе со мною изготовить в его небольшой лаборатории фунт такого пороха, и затем испытать его стрельбой, обещая ему не выдавать его секрета, в чем я предлагал дать подписку. Мое предложение было принято, и мы занялись изготовлением пороха по его способу.

Исходным материалом служила клетчатка в особой форме, что сразу предсказывало удешевление процесса. В течении первого дня порох был приготовлен и, после надлежащей сушки, на другой день был готов для испытания. К сожалению, я не мог сделать анализа на содержание в нем азота и рискнул согласиться на стрельбу им из винтовки довольно значительного калибра. Только потом я узнал, какой опасности я подвергался, стоя рядом с изобретателем, когда он производил стрельбу в особом сарае, приспособленном для подобных испытаний. После стрельбы я спросил изобретателя, были ли у него случаи разрыва оружия, и он должен был сознаться, что они имели место, когда производились опыты стрельбы из ружей, помещенных на станок. «Почему-же Вы стреляли с руки?» — спросил я его. Он ответил, что изобретателю неловко в присутствии покупателя бояться своего детища: без риска нельзя работать. Таким образом, стоя рядом с изобретателем, который стрелял из старого типа ружья патронами с почти что чистым пироксилином, я подвергал себя очень серьезной опасности.

Когда стрельба и другие испытания были закончены, было устроено особое заседание, в котором я должен был высказать свое мнение, и согласиться на уплату расходов по произведенным испытаниям. Я ответил, что финансовая сторона дела меня не касается; полное же суждение о пригодности этого способа изготовления бездымного пороха я могу иметь только тогда, когда будет сделан полный анализ образцов, которые они должны прислать в СССР. На этом мы расстались, и я уезжал из Базеля под впечатлением несерьезности всей этой авантюры. Впоследствии, когда в СССР были сделаны анализы присланных образцов, оказалось, что они содержали более 13% азота, что указывало на очень сильную нитрацию клетчатки, и порох изготовленный из такого продукта должен был отличаться большою! склонностью к детонации. Я помню, что еще в Базеле, внимательно следя за изготовлением пороха, я составил впечатление, что порох будет очень опасен при стрельбе и может причинить разрыв оружия. Конечно, советское правительство не приобрело лицензию на подобное изобретение.