Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В скором времени после этого разговора Ленинградский Совет отказался взять в свое ведение Опытный Завод, и на радостях Климов устроил празднование его 10-летнего юбилея, на которое я был приглашен в качестве почетного гостя; в изданной по этому случаю брошюре был помещен мой портрет и перечислены мои заслуги.

Работы в Лаборатории Высоких Давлений на Ватном Острове стали развиваться усиленным темпом, и все они были сосредоточены на изучении окисления фосфора водой под давлением. Мой сын Владимир при окислении фосфора водой в присутствии щелочи сделал очень интересное наблюдение. Изучая влияние концентрации щелочи на процесс окисления фосфора, он нашел, что при известной концентрации получается только одна фосфористая кислота без фосфорной. Так как ему была поручена другая работа, то изучение действия щелочи на ход окисления фосфора мною было передано вновь приглашенному ассистенту П. Усачеву, которому удалось подметить все фазы окисления фосфора и установить пределы температур, при которых достигается та или другая степень окисления. Впоследствии (через 4 года) эта работа была напечатана в Американском Химическом Журнале и обратила на себя большое внимание, также как и моя работа с Фрейтагом относительно окисления фосфора водой под давлением, напечатанная в немецком журнале Неорганической Химии (редактор проф. Тамман).

Третий мой ассистент Г. J1. Разуваев тоже занялся изучением окисления фосфора под влиянием алкоголей, — также под давлением.

В Лаборатории Ядовитых Веществ в Артиллерийской Академии работы слушателей Академии дали очень интересные результаты. В особенности работа Шапиро дала новый способ получения льюизита с великолепным выходом в совершенно безопасных условиях, применяя мою бомбу для высоких давлений. Способы, предложенные для этой цели ранее Льюисом и Виландом, совершенно не могут конкурировать с новым методом, разработанным мною совместно с Шапиро, который также базируется на каталитической реакции, идущей при комнатной температуре и небольшом давлении (около 20-25 атмосф.). Мы сделали заявку на получение секретного патента и в сопроводительной бумаге указали, что безвозмездно передаем его Реввоенсовету.

Открытую реакцию я применил и для получения других ядовитых веществ и изучил влияние других катализаторов и т. п., но почти все сделанные работы представляли государственный секрет, и потому не могли быть опубликованы.

В Лаборатории Высоких Давлений Академии Наук под моим руководством работали 12 человек: Н. Орлов, Г. Разуваев, Б. Долгов, А. Петров, И. Андреевский, В. В. Ипатьев (младший), Лихачев, М. Белопольский, Б. Муромцев, В. Николаев, О. Звягинцев и И. Богданов, и нам удалось опубликовать более 20 научных экспериментальных работ, сделанных за этот год. Было очень приятно руководить этими работами, потому что все сотрудники с большим энтуз'^мом работали целые дни

до позднего вечера над интересными каталитическими реакциями, — большею частью под давлением, — как с органическими, так и неорганическими соединениями.

Большое удовлетворение я получил от работ с Б. А. Муромцевым, которому удалось при высоких давлениях и температурах выделить из растворов великолепные кристаллы окислов алюминия и окиси хрома, при чем реакцию пришлось вести в золотых и платиновых трубках.

Мой друг С. Матиньон не раз просил присылать ему мои работы для доклада в Академии Наук и для напечатания в' парижских “Compts Rendus”, но я все таки большею» частью оставался верным берлинским “Berichte”.

Мой сын Владимир работал над вытеснением металлов из растворов солей; он сделал в 1928 году интересную работу по вытеснению из азотно-кислого свинца водородом 3-х кристаллических видоизменений окиси свинца: белой, желтой и оранжевой. Видя в нем способность к изучению физико-химических явлений, я решил посоветовать ему сосредоточиться на изучении реакций вытеснения металлов и их окислов главным образом с теоретической точки зрения, прилагая для сей цели все возможные известные физико-химические методы. Кроме того, моя всегдашняя мечта была командировать его заграницу, в Германию, для дальнейшего усовершенствования в научной работе. Так как сын был принят в ГИПХ для работы в моей Лаборатории Высоких Давлений, то мне представлялось очень желательным получить от правления Института поддержку в моих хлопотах об его командировании заграницу. Я сам был членом Совета ГИПХ’а и имел в нем решающий голос, но так как дело шло о моем сыне, то я счел более удобным не присутствовать в Совете при обсуждении этого вопроса, причем я заранее предупредил политического комиссара Дашкевича (помощника директора академика Курнакова), что все расходы по командировке я беру на себя и во время его отсутствия из СССР нет надобности сохранять ему содержание.

Мне в голову не могла придти мысль, что Совет не поддержит моей просьбы. Но в действительности оказалось иначе.