Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Я все время находился в переписке с моим сыном Владимиром, который сообщал мне о результатах работ и спрашивал советы, как для своих работ, так и для работ других сотрудников в Лаборатории Высоких Давлений. Между прочим, я велел ему подать прошение о разрешении поехать в командировку за границу с научной целью на один год за мой счет. Каково же было мое удивление, когда я вскоре получил от него письмо воздушной почтой, что ГПУ отказало ему в его просьбе. Очень рассерженный, я отправился к торгпреду в Берлине, Беге, чтобы попросить его помощи в этом деле. Беге знал меня еще по Ленинграду, когда он был начальником петроградского ГПУ; он был в хороших отношениях с Мессингом, исполнявшим эту должность в то время, к которому относится этот рассказ. Я об’яснил ему всю безрассудность подобного отказа, — тем более, что казна не будет тратить денег на его командировку, а ученые люди так нужны СССР. Я сказал ему, что я хочу послать сына заграницу потому, что вижу в нем большие способности к химии и предвижу, что из него будет толк; если бы он был малоспособным, то, конечно, я бы его не посылал заграницу. Я прибавил, что у меня есть еще другой ученик, Г. Разуваев, очень талантливый химик, и я имею- в виду, после сына, также просить начальство командировать и его заграницу для дальнейшего усовершенствования в химии за мой счет. Беге очень внимательно выслушал мою просьбу и сказал, что он не видит причины для отказа моему сыну ехать учиться, тем более, что отец ручается за него, что он вернется обратно в СССР. Он обещал тотчас же написать Мессингу и пояснить ему, что мою просьбу уже потому надо исполнить, что я своими работами приношу много пользы и престижа советскому правительству. Я не ограничился посещением Беге, а решил пойти поговорить с полпредом Н. Н. Крестинским и попросить его замолвить слово о моем сыне. Мое посещение Крестинского вызывалось, главным образом, тем, что я хотел ему об’яснить роль в этом деле г. Мацюлевича, который был женат на сестре Крестинского, Варваре Николаевне, бывшей моей ассистенткой в Педагогическом Институте. Я был уверен, что это Мацюлевич постарался, чтобы ГПУ отказало моему сыну. Н. Н. Крестинский очень внимательно меня выслушал и ответил, что мирить меня с Мацюлевичем ему очень трудно, но он постарается со своей стороны помочь в этом деле и в самом непродолжительном времени напишет, куда надо. Пока шли все эти хлопоты в Берлине, я был все время в переписке с сыном при помощи воздушной почты и указывал, каки^е шаги надо предпринять в Ленинграде, чтобы получить разрешение. Я не могу сообщать здесь, подействовали ли просьбы Крестинского и Беге на ГПУ, но сравнительно через короткое время я получил письмо от сына, в котором он писал, что разрешение на выезд заграницу им получено, но выехать ему удастся только 1-го октября.

Его задачей было ознакомиться с современными методами изучения физико-химических явлений. Вначале я надеялся, что он сможет эту задачу выполнить, работая в лаборатории Байерише Штикштоф Верке. Но директор этой лаборатории, проф. Г. Франк, поставил такие условия, что я, узнав о них от сына, согласился с последним, что будет более целесообразно устроиться на работу в физико-химическую лабораторию* Политехникума в Шарлоттенбурге. Проф. Франк был так любезен, что помог ему в этом деле, и мой сын был счастлив начать научную работу, которая всецело соответствовала его планам.

Но с водворением сына в Берлине мне предстояли другие хлопоты об устройстве его жизни в Берлине. Дело в том, что его молодая жена, Нина Николаевна с дочкой Ниной (меньше года) оставались в Ленинграде с моей женой, и эта разлука на целый год не могла хорошо действовать на счастливую молодую пару. Когда я вернулся из заграницы, жена сына и моя жена стали усердно просить меня, чтобы я похлопотал о разрешении выехать заграницу и Нине Николаевне вместе с дочкой, которую она сама кормила. Первые хлопоты были неудачные, и она получила отказ от ГПУ; тогда я обратился в Москве к одному видному коммунисту, который дал мне письмо к председателю Ленинградского ГПУ, Мессингу, и я отправился к этому товарищу на Гороховую, чтобы переговорить с ним лично. К сожалению, Мессинг был в от’езде, и мне пришлось только оставить письмо, об’яснив его заместителю мою просьбу.