Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Так как серная кислота является наиболее важным химическим продуктом, на котором базируются другие производства, то я решил сделать об’ектом своей речи именно пятилетний план развития производительности серной кислоты. Уже поверхностный обзор цифр увеличения производства серной кислоты указывал на полную невозможность исполнения подобной программы. Кроме того, в плане не приводились систематические увеличения добычи необходимых колчеданов и совершенно не затрагивался вопрос о возможности доставки колчеданов на заводы серной кислты. Все эти вопросы мне были хорошо известны во время войны, и потому мне было сравнительно легко критиковать представленный план и отметить с своей стороны все его слабые места, касающиеся самого важного продукта химической промышленности. Я начал свою речь с того, что раз советское правительство требует для мирных и военных целей значительного развития химической промышленности на ближайшие годы, то, конечно, мы должны употребить все срдества для того, чтобы достичь поставленной цели. Но достигая успеха в одной отрасли промышленности, мы не должны портить дело в других областях народного хозяйства. Я предложил здесь разобрать только план развития производства серной кислоты и по годам критиковал возможность увеличения ее производительности в связи с другими факторами народного хозяйства.

Не знаю, удовлетворились ли товарищи, сидевшие за столом Президиума, моей критикой, или, быть может, удивились моей находчивости, только я не получил каких-либо резких замечаний или возражений и был отпущен с миром. Юлин, с которым я после обсуждал результаты заседания в ЦК Химиков, не сделал никаких замечаний о моей речи.

В то время он вел борьбу в Главхиме против некоторых членов коммунистической ячейки, которые, повидимому, были недовольны его деятельностью и хотели его спихнуть. В особенности вел борьбу против Юлина недавно назначенный в Главхим для секретных дел Карасик. Этот товарищ кончил в Харькове Технологический Институт и когда был назначен в Главхим, то явился ко мне и стал меня благодарить за тот добрый совет, который я ему дал в 1921 году, когда он предлагал мне свои услуги сделаться правителем дел в Главхиме, куда я был назначен начальником. Карасику было в то время 21-22 года, и я отказал ему в его просьбе, а посоветовал продолжать учиться и уже после солидной учебы перейти на административную работу. Борьба Юлина с Карасиком и его приверженцами закончилась победой Юлина, и несколько партийных товарищей были принуждены покинуть Главхим.

Юлин приказал оформить мою командировку, и в конце марта ГПУ дала мне визу на 1 апреля выехать в Берлин. За два дня до моего от’езда (это было, как я хорошо помню, в воскресенье утром) я был вызван из Кремля Куйбышевым, который сообщил мне, чтобы я отложил мой от’езд заграницу, пока я не сделаю доклада правительству о всех моих работах здесь и в Германии. Мне пришлось на другой день пойти в отдел ВСНХ по заграничным командировкам и заявить о распоряжении Куйбышева. Со стороны ГПУ не было никаких препятствий к моему выезду заграницу, иначе они не поставили бы визы на моем годовом паспорте. Моя задержка по всем вероятиям произошла исключительно по инициативе Куйбышева, которому за две недели до моего от’езда я сказал, что мне необходимо скоро ехать в Германию. После получения такого распоряжения я отправился к Секретарю Президиума, чтобы спросить, когда можно будет поставить мой доклад, так как ранее доклада в Президиуме ВСНХ мне нельзя выступать в Совнаркоме. В секретариате ВСНХ я получил очень неутешительный ответ, так как Куйбышев скоро должен был уехать в командировку, кажется, на Урал, которая должна была занять у него три недели, а потому назначить время пленума Президиума в настоящее время было совершенно невозможно.