Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В лабораториях Академии Наук и Института Высоких Давлений работы шли полным ходом и все могло бы радовать душу руководителя, если-бы не присутствие только одного человека, который портил настроение всем своим коллегам и, конечно, мне, так как мне приходилось разбирать все недоразумения в подведомственных мне лабораториях. Этот человек был Николай Орлов, о котором я уже упоминал ранее. Несмотря на все мои увещевания, этот суб’ект был совершенно неисправим. Чтобы подтвердить сказанное об его характере, я приведу один пример его отношений с моим ассистентом А. Д. Петровым, с которым он был товарищем по Ленинградскому Университету; они оба одновременно были взяты мною в Лабораторию Высоких Давлений в Академии Наук. Они были неразлучными друзьями, и во время вакаций летом не раз предпринимали путешествие пешком по церквам и монастырям Петроградской и Новгородской губерний. Н. Орлов был в полном смысле ханжа, и при подходящих условиях из него вышел бы ценный иезуитский монах; не даром мы дали ему соответствующее прозвище. Но стоило А. Д. Петрову в своих научных работах проявить большое уменье в исследовании трудных химических реакций и заслужить хорошую оценку с моей стороны, как отношение к нему Орлова резко изменилось. Он стал говорить ему колкости, обижать его в присутствии других химиков и дело дошло до того, что А. Д. Петров, очень скромный и воспитанный человек, заявил мне, что он не может более оставаться в одной комнате с ним, так как он не ручается за себя и дело может кончиться неприятным для лаборатории скандалом. Когда А. Д. жаловался мне на Орлова, слезы стояли у него в глазах, и он сообщил мне, с каким хамским подходом Орлов обращается со своими другими помощниками. Я успокоил А. Д. Петрова, очень ценного научного сотрудника, и обещал ему перевести Орлова в другое здание (бывший особняк уральского железо-промышленника, Яковлева), которое Академия Наук получила для расширения помещения химической лаборатории, необходимого в виду прихода новых академиков: А. Е. Фаворского и Вл. А. >Кистяковского. Часть этого здания в нижнем этаже была отведена и для моей лаборатории и я решил перевести туда Орлова и там организовать исследовательские работы аспирантов, под его наблюдением.

Орлов без моего спроса пользуясь молодыми химиками в бытность мою заграницей, произвел опыты по деструктивной гидрогенизации с некоторыми углеводородами и без моего позволения послал их в Немецкое Химическое Общество для напечатания. Зачем было ему это делать, когда я всегда позволял моим сотрудникам некоторые работы делать и публиковать самостоятельно, — в особенности, если инициатива той или другой проблемы исходила от них самих — я не знаю. Только для порядка в лаборатории, я всегда требовал, чтобы я был об этом заранее осведомлен и дал бы разрешение, так как я, как глава лаборатории, должен отвечать за все работы, в ней сделанные, как перед начальством, так и перед химическим миром. Н. Орлова я никогда ни ранее, ни после этого инцидента не стеснял в самостоятельной работе, и тому имелись самые убедительные доказательства, так как не менее трети работ, сделанных в лаборатории Академии Наук по гидрогенизации и деструктивной гидрогенизации по заданным мною темам, были напечатаны только под именем Орлова и помогавшего ему сотрудника, которого я разрешил ему использовать для его работы. Н. Орлов имел хорошую голову для химического мышления, но очень не искусные руки для экспериментальной работы, а потому ему был крайне необходим для производства опытов, в особенности под большими давлениями, хороший экспериментатор.

Надо здесь заметить, что на средства, отпускаемые мне

НТО и ВСНХ, я приглашал молодых людей — студентов старших курсов или только что окончивших Университет, чтобы они изучиди методы высоких давлений, и получив надлежащую опытность в проведении ответственных опытов, могли бы служить хорошими помощниками научным сотрудникам. Впоследствии из этих молодых людей выходили хорошие химики, занявшие места или в Институте Высоких Давлений, или в Академии Наук, уже в качестве научных сотрудников.