Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

«Да, — ответила она, — то, что я увидела и услыхала здесь при переезде границы заставляет меня вспомнить наш старый режим; мне стало как то легче на душе после всех переживаний, которые пришлось испытать за последнее время, в особенности с этими хлопотами по поездке заграницу. Я как то не могу придти в себя и поверить, что я попала в другую страну, где люди живут и мыслят в совершенно других условиях, без боязни, что они могут быть арестованы без всякой провинности с их стороны. Во всяком случае я очень благодарна тебе, что ты выхлопотал мне разрешение поехать заграницу для лечения и немного отдохнуть в спокойной обстановке».

«Я был очень рад доставить тебе эти приятные переживания, и я тоже, как никогда, настроен особо радостно, и причина, вероятно, лежит в том, что ты со мной и что наши дети настолько устроены в своей карьере, что необходимост в нашей помощи им сводится почти к нулю. В душе моей — прибавил я, — есть какое то предчувствие, что быть может нам не суждено больше возвратиться обратно».

На это она ответила, что преждевременно поднимать этот вопрос, нам придется оставаться заграницей не малое время и тогда будет видно, какие события будут иметь место в СССР.

Случайно, в нашем поезде ехал один мой знакомый коммунист, командированный в Берлинское Торгпредство. Он познакомил меня с одним американцем, который приезжал в СССР, чтобы предложить способ их компании (его отец был во главе ее) для окраски судов особой краской, которая не позволяет морским ракушкам приставать к бокам судов при их стоянии в гаванях. Когда последний узнал мою фамилию, то он спросил меня, не собираюсь ли я поехать в Америку. Я сказал ему, что давно имею эту мечту и по всем вероятиям постараюсь в этот мой приезд выхлопотать разрешение на в’езд в Соединенные Штаты и даже сказал ему, что если их компания поможет мне в этом деле, то я буду очень признателен. Он записал мой адрес в Берлине и пообещал написать мне письмо и приглашение для деловых переговоров с их фирмой; он полагал, что это письмо поможет мне получить у американского консула временную визу в Америку. В разговоре он сказал мне, что такие люди, как я, очень нужны в Америке и что если я бы пожелал остаться там, то всегда мог бы найти хорошее место, и с великолепным жалованием в несколько десятков тысяч долларов. Мне все таки не очень верилось сладким речам моего собеседника, но его слова, как тонкий яд, проникали в душу. Он попросил снять с меня фотографию, на что я дал ему разрешение. Он выполнил свое обещание и прислал мне в Берлин письмо и приглашение, но обстоятельства так сложились, что мне не надо было ими воспользоваться; разрешение посетить Соед. Штаты я получил другим путем.

С приездом в Берлин, 13 июня 1930 года, начинается новый период моей жизни, — заграничный: небольшой частью в Германии, а главным образом в Соединенных Штатах. В следующем томе моих воспоминаний я собираюсь рассказать об этих годах моей жизни, которые прошли в условиях, резко отличающихся от прежних двух периодов ее.

КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА

ПРИЛОЖЕНИЕ:

РЕЧЬ В. Н. ИПАТЬЕВА НА ЧЕСТВОВАНИИ 35-ЛЕТИЯ ЕГО НАУЧНОЙ РАБОТЫ (15 мая 1927 года).

Прежде всего, позвольте выразить мне сердечную и глубокую благодарность за те чувства уважения и доброго отношения, которые я встретил с вашей стороны в этот знаменательный для меня день. Конечно, эти минуты, эти переживания являются громадной наградой, не поддающейся оценке, за всю мою посильную! деятельность в науке и технике и мною не забудутся никогда, вплоть до последних дней моей жизни.

Я думаю, что каждому юбиляру, при возникновении предложения со стороны его почитателей организовать праздник его чествования, должна придти сразу такая мысль: зачем этот юбилей? зачем эти хлопоты и трата сил и денег? Я полагаю, что эти сомнения вполне основательны, и, что бы согласиться принять предложение о подобном честовавнии, необходимо подвести какое-нибудь серьезное основание, которое оправдало бы это событие. Не касаясь вопроса, насколько целесообразны празднования юбилеев различных деятелей науки и искусства, я позволю себе указать высокочтимому собранию, что главнейшая причина моего согласия на организацию! лестного для меня праздника заключается в том, что он совпадает с 25-летием развития каталитических реакций в химии, которые в настоящее время из лабораторной практики уже перенесены на фабрики и заводы.