Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Став во' главе ГОНТИ, я решил при первой возможности начать свои прерванные научные исследования по катализу при высоких давлениях. Я уже говорил ранее, что в Артиллерийской Академии в то время по целому ряду причин нельзя было начать научные работы, а потому я решил перенести из моей лаборатории в Академии насос и некоторые аппараты высокого давления в Институт и начать работать; к этой работе я привлек двух моих ассистентов Андрея Климентьевича Андрющенко и Николая Арсентьевича Клюквина. Благодаря тому, что при Институте была приличная механическая мастерская и во главе ее стоял знающий слесарь Селезнев (бывший моряк), мне удалось наладить всю аппаратуру и с осени начать работу. Главная проблема, которую я поставил себе, это была деструктивная гидрогенизация органических соединений, — в особенности ароматических — с многими ядрами, чтобы изучить их распад на более простые одноядерные молекулы без выделения угля. Я начал эту работу с нафталина и моим сора-ботником был Н. А. Клюквин. Андрющенко я дал тему относительно восстановления угольной кислоты и ее солей в муравьиную; эта работа законченная им через 4 года (1924) послужила ему темой для диссертации для получения звания штатного преподавателя Артиллерийской Академии. Кроме того, я предложил органическому отделу сделать опыты полимеризации ацетилена под влиянием активированного угля, как это было указано Н. Д. Зелинским. Но работы в Институте шли очень медленным темпом и должен сознаться, что за полгода работы я с Клюквиным получили только первые указания относительно разрыва одного кольца нафталина с образованием бензола «и его гомологов. Причиной этой медленности была невозможность выполнять опыты, требующие больших давлений и высоких температур.

Ввиду недостатка средств и топлива, все вообще научные работы в ГОНТИ шли черепашьим шагом и не было никакой возможностью вдохнуть живую душу в это учреждение. Дрова отпускались нам в самом незначительном количестве и их хватало для отопления только главнейших помещений Института. Чтобы снабдить Институт топливом было решено командировать Н. П. Демидова, моего помощника по хозяйственной части, в Новгородскую губернию и раздобыть там хоть небольшое количество каменного угля, не обладавшего, однако, как нам было известно, хорошими качествами. После продолжительного ожидания прибыл, наконец, новгородский уголь, < о котором извощики, перевозившие его с вокзала, остроумно замечали: «Что-же у Вас на дворе мало что-ли земли, если Вы ее возите издалека?». И на самом деле уголь оказался совершенно непригодным...

За это время мне удалось написать несколько работ и их напечатать в виде брошюр (а именно: «История Химического Комитета при Главном Артиллерийском Комитете», «Туру-ханский графит», «Каталитические явления в природе» и «Крекинг пиронафта») при помощи Научного Химико-Технического Издательства, в редакции которого я состоял членом.

Это издательство было создано во время образования Научно-Технического Отдела при ВСНХ, еще в 1918 году, — по инициативе Н. П. Горбунова, который в то время был назначен первым председателем Отдела. Для возглавления этого издательства Горбуновым был приглашен инженер-химик Рижского Политехнического Института Макс Абрамович Блох, который во время войны также принимал активное участие в одном издании, которое имело в виду опубликовать обзор разнообразных источников сырья в России. Я познакомился с Блохом еще во время войны, когда он обратился ко мне с просьбой поддержать это издание. М. А. произвел на меня хорошее впечатление, я оказал ему необходимое содействие и с тех пор началось наше дружеское знакомство.

Когда Горбунов обратился к Блоху с просьбой взять на себя заботы о Научном Химико-Техническом Издательстве, то последний не сразу согласился, а счел необходимым придти ко мне и просил моего совета. Он заявил мне, что затрудняется дать положительный ответ, так как не разделяет убеждений большевиков и >их подхода к работе, и опасается всевозможных конфликтов, которые могут привести к печальным для него

последствиям. Надо прибавить, что М. А., хотя и обладал большой настойчивостью^ в проведении различных дел, тем не менее обладал мнительным характером, был очень боязлив и любил жаловаться на свою печальную судьбу. Но по моим наблюдениям я знал его за честного человека, которому можно было верить и в трудные минуты можно откровенно излить свое негодование по поводу совершающихся вокруг нас возмутительных явлений. Я пользовался его полным доверием, и он не стеснялся также открывать свою душу и часто не был осторожен в своих выражениях.