Жизнь, отданная борьбе

Население разделилось на две неравные части: большевики (или притворявшиеся большевиками), которым были даны все права, и небольшевики (то есть огромное большинство), на которых возлагались все обязанности. И в первую очередь — кормить большевиков, заботиться обо всех их нуждах. Половина всей энергии большевиков уходила на деятельность в ЧК и тому подобное, другая половина — на обыски и конфискации. Конфисковывалось все, начиная с домов, колясок, вьючных животных, горючего и кончая музыкальными инструментами, мылом для стирки, нитками, иголками. Хватит, сколько буна которых возлагались все обязанности. И в первую очерржуи наслаждались жизнью, настала очередь Красной Армии и революционного пролетариата. Этот принцип осуществлялся по всем направлениям, со всей последовательностью и с чрезвычайным усердием. Народ был в растерянности, в недоумении, в страхе. Не понимал, что происходит. Не понимал, чего хотят от него эти незнакомые люди в островерхих со звездами шапках, вооруженные маузерами и наганами, эти несовершеннолетние девушки с плохо выкрашенными лицами, эти многочисленные комиссары и комтовариши, день и ночь разъезжавшие по Еревану, сидя в автомобилях. Оторопь взяла не только «буржуев». Оторопели и трудящиеся массы, наравне с «буржуазией» страдавшие от большевистских порядков. Грабили, оскорбляли, лишали прав не только «буржуев», подобное же происходило со всем народом (кроме большевиков, разумеется), со всеми, живущими ежедневным трудом.

Отныне никто не был хозяином ни того, что имел, ни своего труда. Коммунизм был понят и осуществлялся с той мыслью, что собственность небольшевика должна служить большевику» [5, 104–105].

И все это происходило словно в координации с турками, которые, верные себе, в это же самое время разоряли и опустошали Александропольский уезд, занятый ими в ноябре 1920 года. «В декабре 1920 г. турки убили в Александропольском уезде 30 тысяч мужчин, 30 тысяч женщин и детей, в результате вынужденного голода погибло еще 32 тысячи. На принудительные работы в Турцию было угнано около 15 тысяч человек, большая часть которых не вернулась назад. Похищение государственного и частного имущества достигло невиданных огромнейших размеров. Увозили все: начиная от дверных и оконных рам, заканчивая паровозами, вагонами, зерном и скотом» [9, 128].