Жизнь, отданная борьбе

В нашем распоряжении нет фактов и документов, свидетельствующих об озвучивании представителями Армении «конкретного и сформировавшегося предложения» на заседаниях Кавбюро. Но известно о блестящем политическом маневре Азербайджана, одним ударом нейтрализовавшем инициативы Армении (озвученные или еще не озвученные) в вопросе Карабаха. 26 сентября 1921 года Организационное и Политическое бюро Компартии Азербайджана приняло решение «Просить Кавбюро пересмотреть свое решение о выделении Нагорного Карабаха, впредь до этого автономию не выделять» (Эта и ряд других особым образом выделенных цитат приводятся по книге Б. Улубабяна «История Арцаха» (Ереван, 1994, с. 245–247, 251) в обратном переводе с армянского. Улубабян в свою очередь ссылается на сборник «К истории образования Нагорно-Карабахской области Азербайджанской ССР, 1918–1925, документы и материалы». Баку, 1989. Возможны некоторые стилистические (но не смысловые) отличия приводимых в обратном переводе цитат от их оригиналов на русском языке). В Баку хорошо понимали, что армянские лидеры в Армении, обеспокоенные затягиванием объявления автономии, а особенно в Карабахе, борющиеся за присоединение края к Армении, теперь направят всю свою энергию против этой циничной инициативы. Тем самым карабахцы в лице своих лидеров, сами того не желая, начнут бороться за автономию в пределах Азербайджана.

Кроме того, очевидно, был расчет на то, что это решение вызовет новые волнения в Карабахе, которые нетрудно будет охарактеризовать как проявления национализма и контрреволюции. Под предлогом искоренения этих проявлений можно будет расправиться с наиболее деятельными людьми и заметными интеллигентами. А дальше, большого труда не составит подчинить себе обезглавленное крестьянство и раз и навсегда покончить со злополучным карабахским вопросом.

События стали развиваться именно по этому сценарию. Начался один из самых темных и жестоких периодов в истории Карабаха. Специальными решениями в край были направлены карательные отряды для учинения расправы над неугодными, осмеливающимися выразить протест против азербайджанского шовинизма. Беспощадно расстреливались все «подозрительные» лица. Начался отток армянского населения из края. Обезлюдели тысячелетние армянские селения. Спущенная сверху директива требовала увольнять с руководящих должностей националистов и принять на их место интернационалистов [25]. Что понималось под словами «националист» и «интернационалист», догадаться не сложно. Если карабахский армянин — то несомненный националист, если азербайджанский тюрок — то пламенный интернационалист. Руководителей-армян бесцеремонно увольняли с работ, наиболее заметных арестовывали, а зачастую расстреливали без суда и следствия. Освободившиеся должности занимали приглашенные «интернационалисты». Ликвидировались целые партийные организации, их члены увольнялись из партии. На месте ликвидированных создавались новые организации с привезенными извне членами. Так, например, решением ЦК Азербайджанской Компартии большевиков от 26 сентября 1921 года была упразднена партийная организация Джеванширского уезда с исключением его членов из партии (протокол № 3) [2, 17]. И все это происходило под видом борьбы с антисоветскими элементами. Разорение и опустошение Карабаха, уничтожение его мыслящей, творческой элиты, просвещенного класса, надругательство над народной волей, остервенение, с которым наримановская Компартия все это осуществляла, говорят о ней как о политической наследнице «Мусавата» и «Иттихада». Нет, происходившее в крае не было прямой аналогией событий 1915, 1918 или 1920 годов: масштабы были несоразмерны, методы «цивилизованнее», но суть была той же. Символичная деталь: директивы Нариманова и приказы Талаата писались на одном и том же языке. В 1921 году государственным языком Азербайджана был турецкий [8, л. 91].