Жизнь Отечеству. Честь никому. Памяти адмирала Ивана Ивановича Чагина

3. Какие «ценные» показания давали вестовые. Они не ложились спать, ждали звонка, чтобы помочь раздеться адмиралу и принести чай. Но в «7 час. утра прислуга адмирала услышала звук выстрела из спальни. Генерал сидел в глубоком кресле у кровати в ночном белье»[68]… Как правило, вестовые всегда помогали раздеваться перед сном или переодеваться офицеру, так как облачение в мундир или снятие оного требовало усилий из-за множества компонентов и регалий. Очередное несоответствие.

4. «С прибытием на место товарища прокурора на столике в кабинете была найдена записка, в которой покойный просит никого в смерти не винить, в другой записке просит позаботиться об одной знакомой»[69].

«Явившиеся утром полицейские власти, застали на лестнице у входа в квартиру девушку в полузабытьи от горя. Следствием было выяснено, что эта молодая дама, находясь у него ночью, открыла ему тайну, что у него на «Штандарте», зимовавшем на Неве, в судовой канцелярии печатались на машине революционные прокламации и на бланках царской яхты со штемпелем «Штандарт» распространялись по Петербургу. Пораженный этим открытием, Чагин не мог перенести такого скандала и тогда же ночью, отпустив свою даму, зарядил винтовку и, налив ее водой (для верности), выстрелил себе в рот. Один из судовых писарей гвардейского экипажа – нижний чин – был увлечен барышней, состоявшей в революционном комитете. Она же будто была близка и к Чагину. Из ревности к ней дама, найденная на лестнице, донесла на нее Чагину»[70].

Полная глупость! Если бы революционные прокламации и на бланках царской яхты со штемпелем «Штандарт» распространялись по Петербургу, то это в тот же миг стало бы известно полиции через филёров, которых было в избытке.

Что касается «барышни», то это опровергнуто полностью.

И.И. Чагин оставил письмо своему брату, как душеприказчику, архитектору Владимиру Ивановичу Чагину (письмо после 1917 года не сохранилось по известным, надеюсь, причинам)…О содержаний этого письма рассказывали бабушки Алексея Ивановича Чагина[71] —Любовь Владимировна Чагина и Анна Павловна Компанеец. Суть заключалась в том, что якобы адмирал был связан любовными узами с некой гимназисткой, о которой упоминал Николай II в воспоминаниях Вырубовой.

Бабушки хорошо знали эту гимназистку, так как учились с ней в Ялтинской гимназии. Имени её припомнить не смогли, но прекрасно помнили её распущенность в отношении мужского пола. В этом отношении её «знали» многие чины на яхте. Поэтому не удивительно, что недоброжелатели адмирала выбрали именно её в качестве «подсадной утки», чтобы оклеветать человека. Но спектакль на этом не закончился. Очевидцы вспоминали, как эта гимназистка устроила сцену отчаяния на похоронах адмирала и пыталась броситься в могилу со стенаниями.

Кроме этого, адмирал писал, что в подмётных письмах Николаю II и Императрице анонимы намекали на ухаживание И.И. Чагина за одной из Великих княжон, без указания конкретного имени. И здесь опять всплывают имена интриганов Вырубовой и Распутина. Именно они, умело плели сети интриг и их воздействие на газеты, а значит и на умы населения имело решающее значение. Очевидно, что этот удар был нанесён в самое сердце. Настало охлаждение в отношениях императорской семьи и адмирала. Честь и долг, девиз дворянской семьи, древнего рода Чагиных были поставлены под удар. Очевидно, именно это, пережить было невозможно.

Из воспоминаний Любови Владимировны Чагиной: «Ходили слухи, что гимназистка вступала в интимную близость со всеми нижними чинами яхты, что тоже не могло ускользнуть от внимания царственного семейства, тем более, как было указано выше, об этом, безусловно, докладывалось «наверх» заинтересованным тандемом Распутин-Вырубова! В дальнейшем гимназистка вышла замуж за английского моряка, уехала с ним за границу и окончила свой жизненный путь на Кипре или Крите. Доподлинно не известно!»

Сделаем отступление, но следующий материал я посчитал привести необходимым, ибо чужое грязное бельё может вызвать интерес у определённой части публики, мы же уповаем на честь офицера!

Русские офицеры не прощали оскорблений даже Императору.

«Дождливым мартовским днем 1869 года в Санкт-Петербурге хоронили офицера. За его гробом до самых ворот городского лютеранского кладбища шел цесаревич Александр Александрович, будущий император Александр III. Покойный покончил жизнь самоубийством. Суицид – тяжкий грех для христианина. За него невозможно покаяться и, следовательно, получить прощение от Бога. Человек, которому жизнь дана свыше, бросает вызов Творцу, намереваясь так распорядиться Его даром. Самоубийц по церковным канонам не отпевают и не поминают. Их должны хоронить на отдаленном участке кладбища.