Читаем Жизнь переходит в память. Художник о художниках полностью

Образ Гены Трошкова, талантливого самородка, приехавшего из провинции в Москву и утвердившегося в ней, отстаивающего принципы своего искусства, столь оригинального, новаторского, навсегда в моем сознании. Я с нежностью вспоминаю Гену, яркого, неповторимого художника, человека величайшего достоинства и принципиальности.

Азарт творчества

Переняв первые навыки офортного дела, я, охваченный новой художественной страстью, совершенствовал приобретенные умения и копил знания. Теперь для меня стал важен выбор сюжета для гравирования доски. Я продолжал делать то, что умел, но уже в офорте.

Передо мной всегда стояла необходимость выполнять заказную работу. На тот момент первой задачей, миновать которую я не мог, было рисование эскизов костюмов для очередной постановки. Сроки сдачи работы никто не отменял. И я поставил себе труднодостижимую цель — создать серию эскизов в технике офорта. Так родились довольно известные театральные костюмы к балетным спектаклям «Клоп» В. Маяковского на музыку Д. Шостаковича, «Спартак» А. Хачатуряна, а также к драматическому произведению Марины Цветаевой «Три возраста Казановы» и к спектаклю «Сильвия» на музыку Л. Делиба в Малом оперном театре Санкт-Петербурга.

Эту идею действительно оказалось непросто воплотить в жизнь, прежде всего из-за сроков. Как правило, художники, работающие над какой-либо темой для театра, выполняют работу в срок, указанный в договоре, весьма поспешно, мало думая о тщательности исполнения. И даже если обратиться к великим образцам, оставленным нам предшественниками, например Леоном Бакстом или Исааком Рабиновичем, то все равно мы увидим, что мастера применяли технику акварели или гуаши, то есть использовали подвижные материалы. Эти техники требуют меньших временных затрат, чем офорт. Могу даже сказать с некоторой долей юмора, что делать эскизы театральных костюмов в технике офорта все равно что стрелять из пушки по воробьям! И тем не менее я на это решился — настолько был увлечен работой в офорте.

Я пытался совместить увлечение офортом с профессиональной деятельностью театрального художника. Однако долго так продолжаться не могло. Противоречие было очевидно. И я стал делать станковые офорты, причем большого размера, с элементами поп-арта, которые брал из жизни. Влечение к крупной форме и сейчас остается для меня самого загадкой.

Работал я профессионально, с тщательной подготовкой. Начинал со среднего размера — в лист цинка — 63 × 49 см, а потом брал более крупные листы. Я стал мечтать о большом станке, может быть, потому, что с офортом размером в два листа цинка немало намучился. Желая напечатать лист «Казанова и женщины», я на обычном офортном станке располагал две цинковые доски одновременно. Печатая оттиск, я внимательно следил за тем, чтобы линия стыковки досок была как можно менее заметна, а затем со всем возможным старанием ретушировал ее на готовом оттиске и все равно оставался недовольным результатом. Намаявшись с тиражом в сорок экземпляров, я решил строить большой станок.

Я сделал предварительный чертеж и решил посоветоваться с каким-нибудь профессионалом — узнать его мнение о грядущем «великане». Определяющим звеном для крупногабаритного станка являлся, конечно, талер.

Для консультации я поехал в Подольск к директору лакокрасочного комбината Олегу Александровичу Воронцову, который уже не раз изготавливал для меня подрамники с натянутым холстом большого размера. Он сориентировал меня на самый большой лист дюралюминия размером 300 × 120 см, выпускаемый нашей промышленностью, и помог его достать. А также выделил мне мастера, чтобы тот расточил валы шириной 126 см, между которыми прокатывался бы талер шириной 120 см, а на нем — печатная доска, бумага и сукно, закрывающее их в процессе печати.

Кроме этого, необходимо было выточить металлические тяги, скрепляющие две сторонки станка, и подумать о его габаритах, а также о полках, расположенных в нижней части станины. Затем я заказал металлические козлы, не намертво прикрепленные к станку, а стоявшие с двух его сторон таким образом, чтобы талер при прокатке между валами мог в своем максимально крайнем положении опереться сначала на одни козлы, а на обратном ходу — на другие. Так существенно удлинялся путь талера при печати, и теперь все уже зависело от размера печатаемого офорта.

Когда был построен станок, начались переживания относительно ванны для замачивания бумаги и предварительного травления доски кислотой. Наполнить такую огромную ванну (180 × 130 см) азотной кислотой тоже оказалось очень проблематично. Надо было расположить ее около окна, сделать к ванне крышку и вытяжку с мотором, чтобы выпускать ядовитый воздух на улицу после травления доски. В дальнейшем из-за трудности переливания кислоты (хотя в виниловой ванне было сделано специальное отверстие с пробкой для слива в канистры) я использовал ванну только для замачивания бумаги, перейдя на печать кусковыми формами, сделанными из электрокартона. Кроме того, я подсоединил ванну к водопроводу и сделал вентиль для смыва кислоты и наливания воды.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие шестидесятники

Промельк Беллы
Промельк Беллы

Борис Мессерер – известный художник-живописец, график, сценограф. Обширные мемуары охватывают почти всю вторую половину ХХ века и начало века ХХI. Яркие портреты отца, выдающегося танцовщика и балетмейстера Асафа Мессерера, матери – актрисы немого кино, красавицы Анель Судакевич, сестры – великой балерины Майи Плисецкой. Быт послевоенной Москвы и андеграунд шестидесятых – семидесятых, мастерская на Поварской, где собиралась вся московская и западная элита и где родился знаменитый альманах "Метрополь". Дружба с Василием Аксеновым, Андреем Битовым, Евгением Поповым, Иосифом Бродским, Владимиром Высоцким, Львом Збарским, Тонино Гуэрра, Сергеем Параджановым, Отаром Иоселиани. И – Белла Ахмадулина, которая была супругой Бориса Мессерера в течение почти сорока лет. Ее облик, ее "промельк", ее поэзия. Романтическая хроника жизни с одной из самых удивительных женщин нашего времени.Книга иллюстрирована уникальными фотографиями из личного архива автора.

Борис Асафович Мессерер , Борис Мессерер

Биографии и Мемуары / Документальное
Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке
Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке

Писателя Олега Куваева (1934–1975) называли «советским Джеком Лондоном» и создателем «"Моби Дика" советского времени». Путешественник, полярник, геолог, автор «Территории» – легендарного романа о поисках золота на северо-востоке СССР. Куваев работал на Чукотке и в Магадане, в одиночку сплавлялся по северным рекам, странствовал по Кавказу и Памиру. Беспощадный к себе идеалист, он писал о человеке, его выборе, естественной жизни, месте в ней. Авторы первой полной биографии Куваева, писатель Василий Авченко (Владивосток) и филолог Алексей Коровашко (Нижний Новгород), убеждены: этот культовый и в то же время почти не изученный персонаж сегодня ещё актуальнее, чем был при жизни. Издание содержит уникальные документы и фотоматериалы, большая часть которых публикуется впервые. Книга содержит нецензурную брань

Алексей Валерьевич Коровашко , Василий Олегович Авченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Лингвисты, пришедшие с холода
Лингвисты, пришедшие с холода

В эпоху оттепели в языкознании появились совершенно фантастические и в то же время строгие идеи: математическая лингвистика, машинный перевод, семиотика. Из этого разнообразия выросла новая наука – структурная лингвистика. Вяч. Вс. Иванов, Владимир Успенский, Игорь Мельчук и другие структуралисты создавали кафедры и лаборатории, спорили о науке и стране на конференциях, кухнях и в походах, говорили правду на собраниях и подписывали коллективные письма – и стали настоящими героями своего времени. Мария Бурас сплетает из остроумных, веселых, трагических слов свидетелей и участников историю времени и науки в жанре «лингвистика. doc».«Мария Бурас создала замечательную книгу. Это история науки в лицах, по большому же счету – История вообще. Повествуя о великих лингвистах, издание предназначено для широкого круга лингвистов невеликих, каковыми являемся все мы» (Евгений Водолазкин).В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Мария Михайловна Бурас

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Адмирал Ушаков. Том 2, часть 1
Адмирал Ушаков. Том 2, часть 1

Настоящий сборник документов «Адмирал Ушаков» является вторым томом трехтомного издания документов о великом русском флотоводце. Во II том включены документы, относящиеся к деятельности Ф.Ф. Ушакова по освобождению Ионических островов — Цериго, Занте, Кефалония, о. св. Мавры и Корфу в период знаменитой Ионической кампании с января 1798 г. по июнь 1799 г. В сборник включены также документы, характеризующие деятельность Ф.Ф Ушакова по установлению республиканского правления на освобожденных островах. Документальный материал II тома систематизирован по следующим разделам: — 1. Деятельность Ф. Ф. Ушакова по приведению Черноморского флота в боевую готовность и крейсерство эскадры Ф. Ф. Ушакова в Черном море (январь 1798 г. — август 1798 г.). — 2. Начало военных действий объединенной русско-турецкой эскадры под командованием Ф. Ф. Ушакова по освобождению Ионических островов. Освобождение о. Цериго (август 1798 г. — октябрь 1798 г.). — 3.Военные действия эскадры Ф. Ф. Ушакова по освобождению островов Занте, Кефалония, св. Мавры и начало военных действий по освобождению о. Корфу (октябрь 1798 г. — конец ноября 1798 г.). — 4. Военные действия эскадры Ф. Ф. Ушакова по освобождению о. Корфу и деятельность Ф. Ф. Ушакова по организации республиканского правления на Ионических островах. Начало военных действий в Южной Италии (ноябрь 1798 г. — июнь 1799 г.).

авторов Коллектив

Биографии и Мемуары / Военная история