Жизнь переходит в память. Художник о художниках

Зная, что Гене непросто и в материальном отношении, я довольно часто звал его в художественные компании, чтобы он немного развеялся. Но какой немыслимой щепетильностью Гена обладал! В момент расплаты он быстрее всех лез в карман за деньгами или даже держал их наготове, чтобы никто не подумал, что он сидит здесь как гость. Помня об этой Гениной привычке, я старался уберечь его от расходов, но для этого нужны были большая изобретательность и определенная ловкость. Я всегда жалел Гену и восхищался им.

Однажды, вернувшись в Москву из-за границы, я узнал, что Гена в Париже. Изумлению моему не было предела! Как мог он там оказаться при его скромности и сопутствующей ей бедности?! Оказалось, что за время моего отсутствия Гена связался с одним московским авантюристом, который, наобещав златые горы, заманил его во Францию, оформил жульническим способом все документы и даже получил разрешение на вывоз многих Гениных картин. Я представлял Гену благоденствующим и очарованным Парижем. Но не тут-то было! Авантюрист оставил Трошкова без денег, украл все его картины, после чего тот, несчастный и измученный неудачами, чудом вернулся в Москву.

Гена имел стихотворный талант. В душе он был поэтом — это отражалось в его облике и поведении. Очень замкнутый, он поначалу писал стихи тайно, никому их не показывая. И лишь спустя долгое время после нашего знакомства дал прочесть что-то из написанного. На мой взгляд, это были стихи сложившегося поэта, но находящегося под влиянием поэзии Бродского. Однако в поздних вещах Гена начал освобождаться от литературных влияний. Стихи разных лет он разместил на своем сайте. Мне бы хотелось, чтобы они были напечатаны и стали доступны для многих.

Поражает многогранность творчества Гены! Все художественные техники были ему подвластны. Он проявил себя в офорте, в литографии, в гравюре на линолеуме, в ксилографии, в гравюре на мягком лаке и в гравюре сухой иглой. Гена освоил совершенно индивидуальные техники акварели и гуаши, искусство декоративной росписи по ткани — батик, постоянно занимался масляной живописью. Работал в скульптуре и отлил в бронзе несколько вещей. Сделал картоны для гобеленов, после чего его вторая супруга Людмила соткала огромный гобелен, который сейчас находится во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства. Обладая собственным мировоззрением в искусстве, Гена старался воплотить свои идеи во всех художественных жанрах и подвластных ему техниках.

Художника Геннадия Трошкова поддерживали коллекционеры: и русские, и зарубежные. Но, конечно, это происходило эпизодически, и он все равно испытывал денежные трудности. Я всегда старался помочь ему. Но со временем мы стали видеться реже. Моя мастерская находится недалеко от мастерской Гены в Чистом переулке, но заезжать к нему после рабочего дня, часов в шесть вечера, я уже не мог, потому что надо было по пробкам возвращаться домой, на Ленинградский проспект. Я построил, именно построил, с помощью Подольского машиностроительного завода огромный офортный станок, чтобы печатать офорты в своей мастерской и не ездить в «Челюскинскую». Да и Гена вскоре перестал там работать.

Но неизменно я бывал на всех его выставках и говорил вступительное слово! Так было и в городе Пущино под Серпуховом, в научном городке, и в Музее декоративно-прикладного и народного искусства на Делегатской улице в Москве. Гена же приходил на все мои выставки: и в Академии художеств, и в Третьяковской галерее в Инженерном корпусе, и в частной галерее в Обыденском переулке. Так что наш творческий контакт никогда не прерывался.

Я особенно запомнил последнюю встречу с Геной в январе 2018 года (в мае этого же года его не стало) на выставке Андрея Бисти в помещении гильдии художников на Молчановке. Мы потолкались в выставочном зале, поздравили Андрея, выпили несколько бокалов вина и решили продолжить общение. Мы с моей супругой Дашей предложили Гене зайти в буфет кинотеатра «Октябрь» на Новом Арбате, где одно время можно было в буфете выпить рюмку коньяка. Но оказалось, что этим вечером там проходил прием по случаю премьеры какого-то фильма и пускали только по пригласительным билетам. Тем не менее я успел закупить целую партию хот-догов для закуски. А коньяк нам выпить не дали!

Образ Гены, желающего помочь и стоящего с этими хот-догами, поскольку наши руки были заняты другими вещами, не выходит из моей головы. Правда, через пять минут мы, не растерявшись, были в грузинском ресторане рядом с кинотеатром и долго сидели там — пили коньяк уже под грузинскую закуску.

Мне памятна еще одна из последних встреч: мы с Дашей зашли к Гене очень поздно, в большом кураже. С нами были кинорежиссер Вадим Абдрашитов и его жена, художница Нателла Тоидзе, которых я хотел познакомить с Геной. Я радовался его вечному гостеприимству, тому, как радушно он принимал нашу неожиданно нагрянувшую компанию.