Жизнь по капельке. Медицинский детектив

Слёзы снова без остановки закапали из глаз, и женщина, махнув рукой, замолчала.

Зазвонил телефон.

— Капитолиночка Борисовна, ответьте за меня, — Лена поднялась из-за стола, — я должна привести себя в по— рядок.

Капа, потрясённая рассказом, кивнула, но, погружённая в свои мысли, подняла трубку и тут же положила её на рычаг.

— Геннадий, — пробормотала Капитолина, — мне нужно срочно с тобой связаться!

* * *

Капа набрала номер телефона и, ожидая ответа, рассуждала, следует ли всё рассказать Геннадию или оставить что-то на дорасследование.

— Капа, я как раз собирался тебе звонить: у меня сногсшибательные известия! — голос Гены звучал как голос пионера, перевыполнившего план по сбору металлолома.

— Ну, во-первых, здравствуй, друг Геннадий. А во-вторых, я сижу на стуле, так что можешь меня «сногсшибать».

— Азин был женат. Его жена умерла от рака двадцать лет назад, — начал молодой человек без лишних предисловий.

— Замечательно, но я уже в курсе. Что еще? — Капа наслаждалась произведённым эффектом, слушая в трубке сопение коллеги.

Уже с меньшим воодушевлением, осторожно, словно прощупывая почву, Геннадий продолжил:

— У Азиных была близкая подруга, они учились вместе в институте. Она выхаживала жену Азина и практически жила у них.

— И это я знаю, — с чувством собственного удовлетворения произнесла Капитолина.

— Да уж, тебя сложно удивить, — Гена явно был разочарован реакцией ассистентки на его информацию. — Делаю третью, последнюю попытку: знаешь ли ты, кто подруга Азиных?

— Нет, — теперь Капа была явно заинтригована. — Кто?

— Третья жертва! — с гордостью охотника, похваляющегося добычей, воскликнул Геннадий.

— Вот это, действительно, шокирующая новость! — задумчиво пробормотала старушка.

— И ещё, — не унимался Гена, — я нашел адрес дочери Латушкиной. Она живет за городом, могу тебя отвезти.

Капа долго молчала, наконец, Геннадий услышал её приглушенный голос:

— Наверное, будет лучше, если я совершу это путешествие во времени в одиночку.

* * *

Весна была на пороге, но зима решила ударить заключительным аккордом. Слепящее солнце светило что есть силы, но не могло прогреть толщу холодного воздуха. Мороз пощипывал щёки, словно зима только вступала в свои права.

Такси остановилось перед обычным деревенским домом с давно не крашенным палисадником, покосившимся сараем на задах, — ничем не примечательным строением ни на первый, ни на второй взгляд.

Капа не спешила выйти из автомобиля, смотрела на унылое здание, долго, внимательно вглядываясь, словно пытаясь разглядеть что-то или кого-то через задёрнутые занавески. Наконец она распахнула дверку машины и, ступив на землю, глотнула морозца. От этого ей словно полегчало. Бодрым шагом добравшись до крыльца, она поднялась по скрипучим ступеням и громко постучала в дверь, которую отворили сразу: видимо, её ждали.

На пороге стояла женщина, ровесница Капитолины Борисовны, но тучная, болезненного вида, неряшливо причёсанная.

— Входите, будьте добры, — пригласила она и, посторонившись, пропустила гостью. Сняв пальто и зацепив его на свободный крючок в тесной прихожей, Капа оглянулась на хозяйку.

— Прошу, — сказала та и, пройдя вперёд, повела Капитолину в гостиную. — Чаю? — на ходу спросила она.

— Нет, спасибо, — ответила Капа. — Не хочу вас задерживать. По телефону вы сказали, что помните меня и хотели бы поговорить при встрече. Мне на самом деле просто хочется узнать, где похоронена моя девочка, — Капа помолчала. — Если это возможно, конечно, — добавила она.

— Вы присаживайтесь, — женщина явно волновалась. — Вы знаете, я налью себе чай, мне так проще рассказывать, — словно оправдываясь, добавила она.

— Ну, тогда уж и мне, — согласилась Капа, подумав, что невежливо так категорически отказываться от угощения.

Женщина ушла на кухню, послышалось позвякивание чашек: создавалось впечатление, что хозяйка вовсе не торопится присоединиться к гостье.

Комната была большая и, наверное, могла показаться даже просторной, не будь так заставлена старой мебелью. Вдоль стен возвышались комоды, серванты с посудой, книжные полки, стол с телевизором. Всё это было накрыто вязаными салфеточками и, по-видимому, давно не убиралось. Возникало ощущение какой-то заброшенности и неухоженности, словно женщина эта не жила здесь вовсе, а пришла поговорить с Капой и уйдёт снова надолго, может, насовсем, оставив всё нетронутым, как прежде.

На стеклянные двери серванта были приклеены фотографии, Капа подошла и начала их рассматривать. На них были изображены какие-то люди, по-видимому, члены семьи хозяйки. Одна женщина показалась знакомой и, зная, в чей дом пришла, Капитолина начала вглядываться в лица, пытаясь вспомнить стёршиеся из памяти черты.

Женщина вернулась с подносом, расставила на стол чашки, маленький пузатый чайник с заваркой и большой — с кипятком. Капа, указывая на показавшуюся знакомой даму, спросила:

— Это ваша мать?

Хозяйка, не глядя, ответила:

— Да. Мама была главным врачом родильного дома. Её фамилия Латушкина.

— Я помню, — перебила Капа.