Жизнь по капельке. Медицинский детектив

— Наташа дружила с моей женой, — Азин говорил медленно, но уверенно. — Мы много лет не общались после Катиной смерти. Исключения случались, когда нам попадались общие пациенты, тогда приходилось обмениваться информацией.

Год назад Наталья пришла ко мне с требованием написать книгу на основе их с Катей материалов и с учетом того, что жена надиктовала в последние недели болезни. На самом деле то, что она диктовала, было, скорее, бредом, чем связными мыслями, которые стоит оформить в научный труд. Несколько лет Наталья с Катюшей занимались вопросами эвтаназии, писали статьи, выносили вопрос на конференции, — Азин надел очки, но, помедлив, снял и положил на стол. — Я никогда не поддерживал их идею. Считал и считаю, что врач не может оправдать убийство, даже руководствуясь самыми гуманными побуждениями. Врач обязан спасать пациентов, а не наоборот.

— Вы говорили об этом со своей женой? — спросила Капа.

— Мы спорили, даже ссорились. Когда Катюша заболела, я делал всё, чтоб продлить её дни. Она без конца повторяла, что я должен помочь ей уйти, мол, это будет подтверждением их идей, а потом её случай я тоже должен включить в книгу…

— …которую вы так и не написали? — уточнил Гена, Азин лишь покачал головой.

— Нет. Каждый день Катя спрашивала, сколько страниц мы записали и на какой главе остановились. И когда приходила Наталья, они обсуждали свой проект.

После смерти жены Наталья заявила, что мой отказ опубликовать записи она расценивает как предательство. Я утверждал, что никаких записей не существует, но она настаивала, чтобы я законспектировал всё, о чём говорила Катя, и опубликовал под её именем. Год назад Наташа пришла ко мне. У неё диагностировали рак крови, и потому как она отказалась от химиотерапии, заболевание развивалось стремительно. Она снова напомнила о книге. Мы поспорили, и всё закончилось ссорой.

Александр Ильич замолчал, выдвинул ящик стола и достал оттуда уже знакомую Капе фотографию, где были изображены он сам и две молодые женщины. Азин положил снимок перед собой и долго его разглядывал, потом, словно вспомнив о слушателях, обвёл их взглядом и продолжил.

— Месяц назад в госпиталь поступил мужчина с банальным переломом бедра. Но во время операции стало ясно, что кость сломалась оттого, что была поражена раковой опухолью — саркомой. Провели биопсию и другие исследования, которые показали наличие отдалённых метастазов.

— И это означало? — осторожно спросила Капитолина.

— Это означало, что процесс начался довольно давно, просто не было никаких признаков заболевания. Ничего кардинально изменить мы уже не могли. Назначена была ампутация ноги, но даже после этого оставалось немного времени.

— Вы сказали об этом пациенту?

— Конечно. Он должен был представлять масштабы болезни, чтоб дать согласие на лечение.

— И он его дал? — голос Геннадия звучал возбуждённо.

— После разговора со мной пациент встречался с Натальей, которая расписывала план химиотерапии. Насколько я знаю, Матвей был настолько шокирован совершенно неожиданным диагнозом и перспективой, что без конца повторял, что не хочет жить инвалидом.

— То есть мы можем только догадываться о состоявшемся между ними разговоре? — спросила Капа.

Азин молча развел руками.

— А что случилось со второй жертвой?

— Он тоже был пациентом Натальи. Далеко зашедшая стадия опухоли головного мозга с развитием полного паралича. Больной был неоперабельным и перестал отвечать на все виды терапии. Разговор шёл о нескольких неделях.

— Вы думаете, она убивала этих людей с их согласия?

— Я не знаю, о каком согласии могла идти речь. Но записки, обращённые ко мне, были прямым требованием начать писать об эвтаназии.

— Невероятная история!

— Но как вы объясните смерть Натальи? Даже я, признаюсь, был уверен, что без вас здесь не обошлось, — Геннадий перевёл взгляд с Азина на Капитолину, но та была полностью сосредоточена на докторе.

— На самом деле только случай уберёг меня от ложного обвинения. После моего отказа начать работу в поддержку эвтаназии Наталья решила, что я предал её, Катю, саму их идею и годы усердного труда. Видимо, её план был определенного вида наказанием за моё предательство.