Жизнь по обмену

Я качаю головой, но ничего на это не отвечаю, потому что сам пока не уверен, какие чувства испытываю к Холли. Да, она кажется мне привлекательной. Настолько привлекательной, что время от времени я фантазирую, как бы все повернулось, живи я в Лос-Анджелесе. Но серьезные отношения? Действительно ли я к этому готов? Во всяком случае, сейчас я не могу себе представить, что откажусь от своего фургона ради женщины. Я слишком люблю свободу, которую дает мне такая жизнь.

И сомневаюсь, что Холли отказалась бы от своей квартиры, чтобы путешествовать со мной по Америке. Нет, для этого ей бы пришлось пустить свою карьеру по ветру. А я бы никогда не потребовал от нее ничего подобного.

– Кажется, лазанья почти готова, – меняю я тему, пока чересчур не увлекся мыслью о том, что мы с Холли могли бы стать больше, чем просто коллегами. – Я приготовил веганскую версию.

Мика следует за мной на кухню и облокачивается на стойку. Отставив свою бутылку в сторону, он складывает руки на груди и наблюдает, как я достаю посуду и вынимаю из духовки лазанью. Потом с уважением присвистывает:

– Впечатляет! Выглядит так, будто это может быть вкусно.

– Надеюсь. Заменитель сыра показался мне немного чудным.

Хохотнув, Мика берет посуду, и мы выходим на балкон, чтобы поесть там. На улице все еще тепло, но уже не настолько жарко, чтобы вспотеть от лазаньи.

– Значит, ты сегодня работал? – начинаю я, после того как мы некоторое время едим в тишине.

Атмосфера между нами до сих пор странная. Прежнее братское тепло заметно поостыло. Глядя сейчас ему в глаза, я прежде всего вижу недоверие. В каждом его слове звучат насмешка и гнев оттого, что я уехал и решил заняться собственными делами. Однако стоит отдать ему должное – он старается и держит себя в руках. Так же и я стараюсь сгладить углы между нами.

– Не на пожарной станции, параллельно я работаю на велотреках и чиню велосипеды. Из Mortimer’s уволился, когда Морти вышел на пенсию и продал закусочную. А новый владелец… Давай не будем об этом. – Брат на секунду закрывает глаза и трет переносицу. – Есть в этом мире парочка людей, которых хочется забыть как можно скорее.

– Все настолько плохо? – морщусь я. – Я даже не знал, что ты сменил место работы.

– Ты много чего не знаешь. – Его бровь опасно подскакивает вверх.

– По крайней мере это я знаю, – пробую я разрядить обстановку.

У него вырывается сухой смешок. Буду считать это победой.

– Тебе это нравится? Или ты бы предпочел обойтись без второй работы? – Я задаю ему вопрос, который не выходит у меня из головы еще с нашего первого разговора. – Если дело в деньгах, уверен, мы найдем другое решение.

Вздохнув, Мика откидывается на спинку дивана:

– Дело не в деньгах. Естественно, классно, когда их больше, но на треках я работаю, чтобы чем-то заниматься. У меня много свободного времени между сменами, но почти все мои друзья в отношениях. Единственная, кто из принципа ни с кем не встречается, – это Куинн… и той не хочется постоянно со мной тусоваться. – Он с грустью смотрит на меня. – Это не упрек, Паскаль, я…

Знаю, звучит как упрек, но это всего лишь правда. Ты уехал, Аллегра с таким же успехом могла бы жить на другой планете, а папа… Когда я к нему приезжаю, мы просто сидим перед телевизором и смотрим какую-нибудь игру, которая никому из нас особо не интересна. Раньше мы были семьей, но сегодня мне кажется, что я совсем один.

Слова Мики бьют мне прямо в сердце. Оно болезненно сжимается, и я вдруг остро осознаю, что чувствую то же самое. Вспоминая времена до маминой смерти, я вижу нас счастливыми, а главное, сплоченными. А теперь нас словно ветром разметало в разные стороны, как сухие листья, и унесло далеко от дерева, которое держало нас вместе. Потому что его больше нет.

– Я… извини, что меня не было рядом с вами. Я должен был остаться. С папой. С Аллегрой. И прежде всего с тобой.

Мика выдвигает подбородок чуть вперед, карие глаза сверкают и смотрят на меня, но ярость в них почти угасла.

– Тебе стало настолько плохо в Лос-Анджелесе, что ты не выдержал?

Я пожимаю плечами и перевожу взгляд на Другую сторону внутреннего двора. На одном из балконов сидит женщина и читает книгу. Еще ниже двое мужчин отдыхают с ящиком пива и негромкой музыкой. Интересно, они тоже обсуждают такие экзистенциально важные темы, как мы с Микой?

– Каждый угол в Пасадене напоминает мне о ней, – в конце концов откликаюсь я. В горле пересохло. – Не знаю, как ты справляешься. Как можешь жить там, работать… в смысле, неужели ты все время не думаешь о ней?

– В какой-то момент становится легче, – небрежно пожимает плечами брат. – Но это работает только в том случае, если постоянно не убегать. Ты же понимаешь, да?

Я кидаю в него салфетку:

– Я не убегал. Я становился самим собой.

Теперь мы оба смеемся, и впервые у меня возникает ощущение, что все снова как раньше.

* * *