Жизнь после смерти согласно Православной Традиции

Как пишет протоиерей Георгий Флоровский, «земная смерть, разделение души и тела не разрушает взаимоотношения верующего с Церковью; она его не делает чужим своему состоянию и своему месту; она не отделяет его от других членов Церкви»753. Церковь состоит одновременно из живых и усопших, которые вместе суть Тело Христово. Живые и усопшие находятся в общении друг с другом — как живые между собой и как усопшие друг с другом. Одно из выражений этого общения, которое называют часто «общение святых», — взаимная молитва. Однако, по мысли святого Николая Кавасилы, она имеет реальность еще более глубокую: он говорит, что усопшие верующие участвуют невидимо и мистически рядом с живыми в евхаристическом общении: «Известно, что Божественное и Священное Таинство освящает двояким образом: во-первых, через ходатайство, так как приносимые Дары тем самым, что приносятся, освящают приносящих и тех, за кого приносят, и умилостивляют в отношении к ним Бога; во-вторых, через Причащение, потому что они бывают для нас истинными, по слову Господа, пищею и питием. Из этих способов первый является общим для живых и умерших, ибо и за тех и за других Жертва приносится, а второй доступен одним живым, потому что мертвые не могут уже есть и пить. Что же? Поэтому умершие и не освящаются этим освящением от Причащения и в этом отношении имеют меньше живых? Нет, ибо и им Христос преподает Самого Себя так, как Сам знает. А чтобы это было видно, рассмотрим, от чего зависит освящение и не имеют ли того и души умерших, подобно живым. От чего же зависит освящение? От того ли, что мы имеем тело, что приходим ногами к Трапезе, что берем руками Святые [Дары], что принимаем их устами, что едим и пьем? Нет, ибо многие, у которых все это было и которые таким образом приступали к Таинствам, не получили от того никакой пользы и отошли, подвергшись большему злу. Так что же бывает причиною освящения для освящаемых? И чего требует от нас Христос? Это — чистота души, любовь к Богу, вера, желание Таинства, ревность к Причащению, горячее усердие и то, чтобы мы приходили с жаждою. Вот чем приобретается это освящение и что необходимо иметь тем, которые приходят сделаться причастниками Христа и без чего невозможно [освящение]. Но все это не относится к телу, а зависит от одной души. Следовательно, ничто не препятствует, чтоб и души умерших могли иметь это подобно живым. Посему если души имеют готовность и расположенность к Таинству, а Господь, Который освятил и совершил [его], всегда желает освящать и хочет всякий раз преподавать Самого Себя, то что может воспрепятствовать приобщению? Очевидно, ничто. В таком случае, скажет кто-нибудь, если кто и из живых будет иметь в душе те добрые качества, о которых мы сказали, то хотя бы и не приступали к Таинствам, тем не менее получат от них освящение? Не всякий, но только тот, кто, подобно душам умерших, не может приступить к ним телесно, каковы были скитавшиеся по пустыням, и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр. 11:38), которым невозможно было видеть жертвенник и священника. Этих людей Сам Христос, очевидно, освящал сим освящением. Из чего это видно? Из того, что они имели жизнь в себе, а они не имели бы, если бы не приобщались сего Таинства, ибо Сам Христос сказал: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6:53) — и в ознаменование этого ко многим из сих святых посылал Ангелов с Дарами. Если же кто может, но не станет приступать к Трапезе, тому совершенно невозможно получить освящение; не потому, что он просто не приступает, но потому, что в его душе нет тех добрых качеств, какие нужны для Таинств. Какое, в самом деле, усердие и желание приступать к Трапезе у того, кто легко может приступить к ней и не хочет? Какая вера в Бога у того, кто не боится содержащейся в словах Господа угрозы всем, презирающим эту вечерю (Ин. 6:53)? И как можно поверить любви того, кто, имея возможность взять, не берет? Посему нет ничего необыкновенного в том, что Христос отрешившимся от тела душам, которых не мог обвинить ни в одном из подобных недостатков, преподает эту Трапезу. Необыкновенно и чудно то, что человек тленный ест Тело нетленное. А что душа, существо бессмертное, приобщается соответственнейшим ей образом того, что бессмертно, — что в этом удивительного? Если же [Господь] по неизреченному человеколюбию и по непостижимой премудрости нашел, как осуществить то, что необыкновенно и чудно, то как не поверить, что Он совершает то, что вероятно и естественно? <...>