Жизнь после тебя (СИ)

— Мари-Виктуар, только не плачь, пожалуйста! — взмолился Гарри. Но было поздно, слёзы ручьём брызнули из её больших голубых глаз. Вслед за ней начал плакать и Джеймс, а за ним и Альбус, из соседней комнаты послышались и другие голоса.

— Стоит одному зареветь, как у них начинается цепная реакция! — в отчаянии воскликнул Гарри.

— А ну, замолчали! — строго произнесла Гермиона. В голосе её промелькнули металлические нотки. Джеймс, Мари и Альбус тут же закрыли рты и с любопытством уставились на Гермиону.

— Знаете, кто я такая? — спросила она, и дети отрицательно покачали головой. — Я зельевар! Вы знаете кто это?

— Да, папа нам рассказывал! — воскликнул Джеймс. — Это такой страшный человек, который может закупорить в бутылке смерть!

— А ещё он никогда не моет голову! — воскликнула Мари-Виктуар и залилась радостным смехом.

Гермиона покосилась на Гарри, который лишь нервно усмехнулся.

— Вот именно, — Гермиона приподняла одну бровь. — Я и есть такой страшный человек. Хотя голову я мою. Но если вы будете плохо себя вести, то я приготовлю такое страшное невкусное зелье, которое заставит вас есть на обед брокколи, а на ужин цветную капусту!

— Бе, — Мари-Виктуар и Джеймс высунули языки.

— Вот именно, — назидательно произнесла Гермиона. — Но если вы будете вести себя хорошо, то я покажу вам, как из простого конского щавеля приготовить зелье, способное одурманить садового гнома, заставив его делать всё, что вы захотите.

— О-о, — в голос протянули впечатлённые дети.

— Как-то это не гуманно, — с сомнением произнёс Гарри.

— Зато в будущем гномы будут обходить ваш сад за многие километры. Не благодари!

Гермиона чинно вошла в гостиную. Из-за двери на неё уже смотрели две другие пары глаз. Одна пара принадлежала Доменик — младшей сестре Мари-Виктуар, а маленького рыжеволосого мальчика, быстро спрятавшегося за креслом, Гермиона узнала не сразу.

— Неужели это сын Рона? — произнесла она почти с придыханием.

— Да это Хьюго. Рон с Лавандой сильно разругались, в очередной раз, и мы решили, что для него будет лучше, если он проведёт каникулы у нас, — объяснил Гарри и обратился к мальчику: — Хьюго, иди сюда, чего ты там стоишь? Это тётя Гермиона, помните дети, я вам о ней много рассказывал.

— Гермиона плохая! — воскликнул внезапно Хьюго.

Гермиона с удивлением посмотрела на Гарри.

— Ну, что ты такое говоришь, конечно же Гермиона хорошая! — Гарри посадил Альбуса в манеж.

— Нет, плохая! — настойчиво возразил Хьюго. — Папе всегда становится грустно, когда он показывает мне её фото! А мама плачет из-за этого!

Пять нахмурившихся мордашек обратили на Гермиону свои полные осуждения глаза.

— Так, ну всё! — сказал Гарри. — Как вы посмотрите на то, если в честь приезда Гермионы я дам вам на ужин шоколадную пасту?

— Да! — радостно воскликнули дети, потеряв к Гермионе всякий интерес.

Гермиона поднялась на второй этаж, и устало опустилась на кровать в приготовленной для неё комнате.

***

— Он всего лишь ребёнок, — произнёс Гарри, когда они, уложив детей спать, сидели вдвоём с Гермионой в гостиной, попивая глинтвейн и наслаждаясь теплом потрескивающего в камине огня.

— Да, но дети не говорят такие вещи просто так, — покачала головой Гермиона. — Хьюго мог бы быть моим сыном, Гарри! Только подумай!

— Да, брось! — Гарри усмехнулся.

— Мне иногда кажется, что поддавшись чувствам и расставшись с Роном из-за Северуса, я нарушила какой-то естественный порядок вещей. Иногда я пытаюсь представить себе, какой была бы моя жизнь, если бы я тогда не рассталась с ним.

— Я могу тебе ответить, — произнес Гарри. — Скучной. Твоя жизнь была бы скучной. С Роном бы у вас было как минимум двое детей. На этом, собственно, рассказ о вашей личной жизни можно и закончить. Что же касается карьеры, то здесь всё несколько сложнее. Во-первых, ты бы никогда не закончила Академию зельеварения и не защитила диссертацию по невидимым зельям. Самих невидимых зелий, кстати, тоже не было бы, а значит, ты бы, пошла работать в министерство, в какой-нибудь Отдел регулирования и контроля за магическими существами. Там бы ты боролась за улучшение жизни эльфов-домовиков. — Гермиона расплылась в улыбке. Гарри продолжил: — Потом тебе бы это надоело, и ты бы перешла в Отдел магического правопорядка, где бы занималась, ну, например, искоренением несправедливых законов, защищающих только чистокровных магов. И когда-нибудь, лет через двадцать, ты бы может быть, даже дослужилась до Министра магии.

— Фу, какая пошлость, — заметила Гермиона, отхлебывая глинтвейн.

***

Следующее утро было хмурым. Когда Гермиона спустилась к завтраку, дети, удивительно тихие и грустные, сидели без присмотра в гостиной. Гарри был на террасе. В одной пижаме и тапочках на босу ногу он сидел на обледеневших ступеньках дома.

— Что ты здесь делаешь? Так же и заболеть недолго! — заметила Гермиона.

Рядом с Гарри на земле лежало какое-то письмо.

— Сова принесла час назад, — сдавленным голосом произнёс Гарри.

Гермиона наклонилась и, подобрав письмо, начала читать.