Жизнь после жизни

— Он у них, видимо, символизирует скво, — сказала Памела. — По крайней мере, не орут. Это — как счастье. Вот такое у нас индейское лето.^{144} Шестеро мальчишек в доме, — продолжала она. — Слава богу, начался учебный год. Они ведь ни минуты не сидят на месте, их постоянно приходится чем-то занимать. Ты здесь, наверное, не задержишься?

— К сожалению.

Драгоценная личная суббота, которой Урсула пожертвовала ради встречи с Памелой и детьми. У Памелы вид был измученный, зато Сильви, похоже, за время войны набралась сил. Как ни странно, она даже вступила в Женскую королевскую добровольческую службу.

— Не перестаю удивляться, — сказала Памела. — Мама всегда недолюбливала женщин.

Сильви держала большой выводок кур и сумела повысить их яйценоскость до уровня, продиктованного войной.

— Бедные птицы: вынуждены нестись день и ночь, — говорила Памела. — Можно подумать, у мамы под началом завод по производству боеприпасов.

Урсула не поняла, как можно заставить несушек работать сверхурочно.

— Силой убеждения, — засмеялась Памела. — Заправская птичница.

Урсула не стала рассказывать, как ее вызывали на объект — к жилому дому, в который попала бомба: на заднем дворе у жильцов был устроен самодельный курятник, и прибывшие спасатели обнаружили, что почти все птицы уцелели, но лишились перьев. «Загодя ощипаны», — грубо заржал мистер Буллок. Урсула видела людей, с которых сорвало одежду, и деревья, в разгар лета оставшиеся без листьев, но об этом тоже умолчала. Не упомянула, как люди бродили в нечистотах, что хлынули из разбитых труб, и в этих же нечистотах тонули. Ни словом не обмолвилась о жутком ощущении, которое испытала, положив руку на грудь одному из пострадавших: рука скользнула внутрь грудной клетки. (Отмучился — и на том спасибо, подумала тогда Урсула.)

Делился ли Гарольд с Памелой тем, что видел? Урсула решила не спрашивать, чтобы не омрачать такой хороший день. Ей вспомнились солдаты прошлой войны, которые, вернувшись с фронта, молчали о том, что видели в окопах. Мистер Симмс, мистер Палмер и, конечно, ее отец.

Налаженное Сильви производство яиц, как видно, заложило основу своеобразного черного рынка. Впрочем, в деревне никто не голодал.

— Здесь у нас бартерная экономика, — объяснила Памела. — Бартером, поверь, все занимаются очень охотно. По-моему, прямо сейчас у черного хода происходит какой-то натуральный обмен.

— По крайней мере, вы здесь в безопасности, — заметила Урсула.

Так ли это? Ей на ум пришла неразорвавшаяся бомба, посмотреть которую отправился Хью. И другая бомба, упавшая на ферму Эттрингем-Холла и в клочья разорвавшая коров на пастбище.

— Зато многие семьи вдоволь поели говядины, — сказала Памела. — И мы, к счастью, тоже.

Сильви, по-видимому, считала, что по части лишений этот «ужасный случай» приравнял их деревню к Лондону. Сейчас она вернулась к столу, но вместо того, чтобы доесть свою порцию, закурила. Урсула быстро подчистила за ней тарелку, а Памела достала из маминой пачки сигарету и тоже затянулась. Пришла Бриджет и стала убирать со стола; Урсула вскочила:

— Нет-нет, я сама.

Наблюдая за обороной вигвама от атакующих кочевников, Памела и Сильви остались молча курить за столом. Урсулу всерьез уязвило их отношение. Мать и сестра держались так, будто на их долю выпали все тяготы жизни, но ведь это Урсула ежедневно ходила на службу и что ни ночь дежурила на улицах, сталкиваясь со страшными трагедиями. Только вчера они пытались вызволить пострадавших из разбомбленного дома, а на головы им капала кровь: в спальне лежал покойник, до которого было не добраться, потому что лестницу завалило битым стеклом от огромного окна в потолке.

— Хочу вернуться в Ирландию, — призналась Бриджет, когда они ополаскивали вымытую посуду. — Тут мне всегда было неуютно.

— Мне тоже, — сказала Урсула.

Яблочная шарлотка оказалась просто тарелкой печеных яблок, потому что Сильви отказалась пустить на десерт драгоценные остатки белого хлеба, которые с большей пользой можно было скормить птице. В Лисьей Поляне все шло в дело. Объедки выносили курам («Еще и поросенка завести хочет», — удрученно сказал Хью), а кости бережно копили, чтобы потом сдать в утиль, как и все до единой жестяные и стеклянные банки, не используемые для хранения джема, чатни,^{145} помидоров и фасоли. Все книги из домашней библиотеки были разложены стопками, перевязаны и унесены на почту для отправки в действующую армию.

— Мы их все равно прочли, — говорила Сильви. — К чему захламлять дом?

Когда вернулся Хью, Бриджет с ворчанием отправилась повторно накрывать на стол.

— Ах, — манерно протянула Сильви, — разве вы тоже из местных? Прошу вас, присоединяйтесь к нам.

— Право же, Сильви, — произнес Хью резче обычного, — ты порой как ребенок.

— Значит, такой меня сделало замужество, — парировала Сильви.

— Было время, когда ты говорила, что для женщины нет выше призвания, чем замужество, — отметил Хью.

— Разве я так говорила? Это, должно быть, по наивности.