Жизнь после жизни

— На фронте был у меня знакомый парень, — сказал Хью, — чиркнул он спичкой — и готово дело: немецкий снайпер тут же снес ему голову. Хороший был парень, — задумчиво добавил он. — Фамилия — Роджерсон, как у нашего деревенского пекаря. Но не родственник.

— Ты никогда об этом не рассказывал, — заметила Урсула.

— Вот сейчас рассказываю, — сказал Хью. — Пусть это станет тебе уроком: не высовывайся и не светись.

— Я понимаю, ты шутишь.

— Вовсе нет. Запомни, медвежонок: лучше струсить, чем погибнуть. К Тедди и Джимми это тоже относится.

— Опять же несерьезно.

— Напрасно ты так думаешь. Ну вот, добрались. Темень такая, что можно платформу не заметить. Боюсь, твой поезд опоздает, а то и вовсе не придет. Гляди-ка: Фред. Здравствуй, Фред.

— Мистер Тодд, мисс Тодд. Стало быть, вам известно — это сегодня последний поезд.

— Разве это поезд? — недоуменно спросила Урсула.

У платформы стоял паровоз, но без вагонов.

Фред обвел взглядом платформу, как будто забыл, что вагонов нет.

— Уж какой есть, — сказал он. — В последний раз, когда эти вагоны видели, они свисали с моста Ватерлоо. Долгая история. — Он явно не хотел вдаваться в подробности.

Почему паровоз оказался здесь без вагонов, Урсула так и не поняла, но вид у Фреда был довольно мрачный.

— Выходит, домой я сегодня не попаду, — заключила Урсула.

— Как сказать, — возразил Фред. — Мне нужно этот локомотив перегнать в город, пар в котлах есть, кочегар на месте, вот он тут — старина Вилли, так что можете запрыгивать на площадку, мисс Тодд, — доставим вас с ветерком.

— Правда? — не поверила Урсула.

— Такой чистоты, как на подушках, обещать не могу, но если вы не против…

— Конечно, я не против.

Паровоз нетерпеливо засопел; Урсула порывисто обняла Хью, бросила «Счастливо» и взлетела по ступенькам на площадку, где примостилась на сиденье, предназначенном для кочегара.

— Береги себя, медвежонок, хорошо? — Хью повысил голос, чтобы перекрыть шипение пара. — Там, в Лондоне. Обещаешь?

— Обещаю! — прокричала она в ответ. — До встречи!

Когда поезд с пыхтением тронулся, Урсула обернулась, ища глазами отца на темном перроне. Ее кольнуло чувство вины: после ужина она заигралась с мальчишками в прятки, а надо было, как заметил Хью, уйти засветло. Теперь Хью предстояло брести по дороге одному, в темноте. (Сейчас, через много лет, ей вдруг вспомнилась несчастная малышка Анджела.) Мрак и клубы дыма поглотили фигуру Хью.

— Надо же, настоящее приключение, — сказала Урсула Фреду.

Ей даже в голову не пришло, что она никогда больше не увидит отца.

Приключение оказалось жутковатым. Паровоз, как огромный железный зверь, с ревом разрезал темноту, набирая неистовую механическую силу. Он трясся и раскачивался, будто стараясь извергнуть непрошеную пассажирку из своего чрева. Никогда прежде Урсула не задумывалась, что происходит в кабине паровоза. Если она и рисовала что-то в своем воображении, то относительно спокойное место, где машинист внимательно смотрит на пути, а кочегар весело подбрасывает в топку уголек. Но на поверку там кипела безостановочная работа: кочегар с машинистом постоянно совещались насчет угла наклона и перепадов давления, уголь неистово летел в топку, потом заслонка вдруг захлопывалась, грохот не умолкал, от топки веяло адским огнем, из трубы вырывалась жирная сажа, которую не задерживали даже листы металла, прикрепленные к оконным рамам для затемнения кабины. Терпеть это пекло не было сил!

— Хуже, чем в преисподней, — сказал Фред.

Невзирая на условия военного времени, ехали они вдвое быстрее, чем она привыкла за все годы, что путешествовала по железной дороге («на подушках», уточнила про себя Урсула и решила непременно поделиться с Тедди, который, став летчиком, все еще лелеял детскую мечту водить поезда).

На подъезде к Лондону они увидели зарево в восточной части города и услышали отдаленную канонаду, но вблизи сортировочной станции и локомотивных депо стояла почти зловещая тишина. Паровоз замедлил ход, остановился, и вдруг наступила блаженная неподвижность.

Фред помог ей спуститься.

— Ну вот, мэм, — сказал он. — В гостях хорошо, а дома лучше. Хотя до вашего дома еще, конечно… — Он нахмурился. — Я б вас проводил, да только паровоз нужно отправить на отдых. Доберетесь отсюда?

Они стояли в каком-то глухом тупике, где были только рельсы, стрелки да смутные паровозные тени.

— В Мэрилебон угодила бомба. Нас отогнали на Кингз-Кросс, на самые задворки, — объяснил Фред, читая ее мысли. — Могло быть и хуже. — Его слабый фонарик почти не освещал путь. — Приходится осторожничать, — сказал он, — мы тут главная мишень.

— Все замечательно, — с преувеличенной бодростью проговорила Урсула. — Не беспокойся обо мне — и спасибо. Спокойной ночи, Фред.

Она решительно двинулась вперед, но тут же споткнулась о рельс и охнула, больно ударившись коленом о щебенку.

— Тихонько, мисс Тодд. — Фред помог ей подняться. — Вам в темноте не сориентироваться. Пойдемте, провожу вас до ворот.