Жизнь после жизни

— По привычке использую это название, — сказала мисс Вулф, — но сейчас мы ведем еще более великую войну. По крайней мере, хочу надеяться, что справедливость на нашей стороне.

Мисс Вулф поддерживала эту войну, однако набожность ее стала «крошиться» с началом бомбежек.

— И все же мы должны твердо отстаивать истину и добро. Но сейчас все так запутано. Невольно вспоминается Божественный промысел и все такое.

— Скорее бойня, чем Промысел, — сказала Урсула.

— А бедные немцы — вряд ли многие из них ратуют за эту войну… конечно, об этом нельзя говорить в присутствии таких людей, как мистер Буллок. Но если бы в Великой войне проиграли мы, если бы на нас висел огромный долг в тот момент, когда рухнула мировая экономика, мы тоже, возможно, стали бы фитилем, ожидающим, когда какой-нибудь Мосли или другой мерзавец^{154} высечет искру. Еще чаю, милая?

— Я все понимаю, — сказала Урсула, — но они ведь пытаются нас уничтожить.

Будто в подтверждение этого факта они услышали нарастающий свист и с неимоверной скоростью нырнули за диван. Они не слишком надеялись на чудо, но пару дней назад в разрушенном практически до основания доме им довелось вытащить из-под перевернутого канапе женщину почти без единой царапины.

На туалетном столике мисс Вулф от взрыва зашаталась коллекция фарфоровых сливочников-коровок, но бомба, как стало ясно, упала в другом секторе. Урсула и мисс Вулф уже научились это распознавать.

На обеих угнетающе подействовала смерть мистера Палмера, управляющего банком, который во время обхода подорвался на бомбе замедленного действия. Взрывом его отбросило на довольно значительное расстояние, и они нашли его, засыпанного землей, под железной кроватью. С него слетели очки, а в остальном он, как им показалось, пострадал не сильно.

— Пульс есть? — спросила мисс Вулф, удивив Урсулу этим вопросом, так как сама гораздо лучше находила пульс, но сейчас была слишком расстроена. — Когда перед тобой знакомый человек, это совсем другое. — Она погладила мистера Палмера по лбу. — Куда подевались его очки? Без них он на себя не похож, правда?

Пульса Урсула не нащупала.

— Перенесем? — сказала она.

Урсула взяла его за плечи, а мисс Вульф за ноги, и туловище мистера Палмера развалилось пополам, как рождественская хлопушка.

— Могу долить заварку кипятком, — предложила мисс Вульф.

Чтобы ее приободрить, Урсула начала рассказывать о детских годах Джимми и Тедди. А Мориса обошла молчанием. Мисс Вульф очень любила детей, и собственная бездетность была единственным, о чем она сожалела в своей жизни.

— Может, если бы Ричард остался в живых… но назад смотреть не надо, только вперед. Что было, то прошло. Как там у Гераклита? Нельзя войти в одну реку дважды.

— Да, более или менее. Если перевести более точно, получится так: «Можно войти в одну и ту же реку, но вода будет другой».^{155}

— Милая, вы такая умница, — сказала мисс Вульф. — Прошу, не растратьте, пожалуйста, свою жизнь впустую. Если уцелеете.

Пару недель назад Урсула виделась с Джимми. Он приезжал в увольнение на двое суток и ночевал у них в кенсингтонской квартире, на диване.

— Твой братишка вырос и стал настоящим красавцем, — сказала Милли.

У нее была склонность в каждом мужчине так или иначе видеть красавца. Вечером она предложила Джимми выйти в город и немного развеяться; тот с радостью согласился. Он ведь, по его словам, так долго просидел взаперти.

— Пора немного расслабиться. — Джимми это умел.

Вечер еще толком не наступил, когда стало известно, что на Стрэнде лежит опасная неразорвавшаяся бомба, и они укрылись в «Черинг-Кросс-отеле».

— Что? — спросила Милли, когда они уселись.

— Что «что»?

— У тебя сейчас такое забавное выражение лица, какое бывает, когда ты пытаешься что-то вспомнить.

— Или забыть, — добавил Джимми.

— Нет, я ни о чем не думала, — сказала Урсула.

Ничего конкретного — просто какие-то мелькающие обрывки воспоминаний. Глупости, как всегда: копченая селедка на полке в кладовой, зеленый линолеум на полу, бесшумно катящийся старомодный обруч. Туманные, ускользающие из памяти мгновения.

Урсула отправилась в дамский туалет, где застала шумно и неопрятно рыдающую девицу. По ее густо накрашенному лицу струились черные потеки туши. Урсула приметила ее в зале: та выпивала с мужчиной старше ее — довольно «скользким» типом, как охарактеризовала его Милли. Вблизи девушка оказалась гораздо моложе. Урсула помогла ей поправить косметику и вытереть слезы, причину которых узнавать совершенно не хотела.

— Это все Никки, — объяснила девица. — подонок. Твой-то парень — залюбуешься, может, сообразим на четверых? Закатимся в «Риц», я вас проведу в бар «Риволи» — у меня там швейцар знакомый.

— Понимаете, — неуверенно начала Урсула, — парень этот на самом деле мой брат, и мне кажется…

Довольно ощутимо ткнув Урсулу под ребра, девица хохотнула:

— Шучу-шучу. Вы, подружки, его вдвоем, небось, заездили, а?

Она предложила Урсуле сигарету, от которой та отказалась. У нее был золотой портсигар, с виду очень дорогой.