Жизнь после жизни

— Мяч не могу найти, — извиняющимся тоном выговорил он. — У твоего братишки взяли. Наверное, закатился в… — Сев на корточки, он беспомощно обвел глазами барбарис и буддлею.

— В посадки, — пришла ему на помощь Урсула. — Которые мы затеяли.

— Чего? — не понял он, вскочил как пружина и вдруг сделался рядом с нею великаном.

Вид у него был такой, будто он только что дрался на ринге. Под глазом темнел синяк. Фред Смит, который раньше служил помощником мясника, но теперь нашел место на железной дороге, занимался боксом. Когда-то Морис со своими дружками ездил в Ист-Энд, чтобы поболеть за него во время любительского турнира. По всей видимости, праздник закончился бурно. От Хауи пахло лавровишневой водой, как от Хью, и весь он почему-то сиял, как новенький шиллинг.

— Нашел? — спросила она. — Ты же мяч искал, да?

Голос у нее — даже на ее собственный слух — сделался каким-то скрипучим. Ей больше приглянулся красавчик Гилберт, но, столкнувшись с рослым, пышущим природной, животной силой Хауи, она вдруг перестала соображать.

— Тебе сколько лет? — спросил он.

— Шестнадцать. У меня сегодня день рождения. Ты ведь ел именинный торт.

По-видимому, не только она перестала соображать.

— Ха-а, — двусмысленно протянул он, будто не договорил, отметила Урсула, свое имя и в то же время удивился такому подвигу, как достижение шестнадцати лет. — Ты вся дрожишь, — прибавил Хауи.

— Сегодня морозно.

— Давай я тебя согрею, — предложил он и — нечто невообразимое — взял ее за плечи, притянул к себе и, вынужденно согнувшись в три погибели, накрыл ее губы своим большим ртом.

То, что он сделал дальше, трудно было назвать поцелуем. Он уперся своим огромным, прямо бычьим, языком в преграду ее зубов, и Урсула с изумлением поняла: он ждет, чтобы она раскрыла рот и впустила туда его язык. От этого недолго было задохнуться. Ей на ум непрошено пришел кухонный пресс, которым пользовалась миссис Гловер, когда готовила язык.

Урсула пыталась решить, что ей делать дальше; от запаха лавровишневой воды и нехватки воздуха у нее помутилось в голове, но тут где-то совсем близко раздался крик Мориса:

— Хауи! Уезжаем без тебя, дружище!

Рот Урсулы почувствовал свободу, а Хауи, будто забыв обо всем на свете, прокричал в ответ: «Иду!» — да так оглушительно, что у нее чуть не лопнули барабанные перепонки. Он бросился напролом через кусты, а Урсула, застыв на месте, ловила ртом воздух.

Как в тумане, она приплелась домой. Все по-прежнему стояли на подъездной дорожке; на самом деле прошли считаные минуты, которые показались ей часами, как в лучших сказках. На обеденном столе кошка Хетти деликатно лизала руины торта. Рядом валялась книга «Приключения Августа», с жирным пятном на обложке. Сердце Урсулы все еще колотилось после объятий Хауи. В день своего шестнадцатилетия она нежданно-негаданно узнала, что такое настоящий поцелуй, — это ли не достижение? Бесспорно, она сейчас прошла под триумфальной аркой женственности. А будь с нею Бенджамин Коул, все сложилось бы просто идеально!

К ней подбежал не на шутку расстроенный Тедди, «братишка»:

— Они мяч мой потеряли.

— Знаю, — сказала Урсула.

Он открыл книгу на титульном листе, где размашистым почерком Иззи было написано: «Моему племяннику Тедди. Милому Августу».

— Глупость какая-то, — нахмурился Тедди.

Урсула взяла со стола недопитый бокал шампанского со следами ярко-красной помады, отлила половину в стаканчик из-под желе и протянула Тедди:

— Чин-чин.

Они чокнулись и выпили до дна.

— С днем рождения, — сказал Тедди.

Май 1926 года.

В начале мая Памела, которая теперь обходилась без костылей и начала играть в теннис, узнала, что вступительные экзамены в Кембридж она провалила.

— Перенервничала, — сказала она. — Увидела пару незнакомых вопросов — и поплыла, вот и все. Нужно было зубрить получше или хотя бы взять себя в руки, подумать — глядишь, и справилась бы.

— Есть ведь и другие университеты, раз уж тебе так хочется быть синим чулком, — сказала ей Сильви, которая в глубине души считала, что ученость девушкам ни к чему. — Но в конце-то концов, высшее призвание женщины — быть матерью и женой.

— Ты советуешь мне променять горелку Бунзена на кухонную плиту?

— Что наука дала миру, кроме новых средств уничтожения людей? — сказала Сильви.

— Да, жаль, конечно, что с Кембриджем ничего не вышло, — сказал Хью. — Вот Морис явно получит диплом с отличием, а ведь он полный остолоп.

Хью купил ей в утешение велосипед с женской рамой, и Тедди спросил, какой подарок получит он, если провалит экзамен.

— Ну-ну, полегче, — рассмеялся Хью. — Слышу голос Августа.

— Ой, пожалуйста, не начинай.

Тедди содрогался при любом упоминании пресловутой книжки. В пику им всем (и в первую очередь Тедди) «Приключения Августа» пользовались бешеным успехом, «сметались с прилавков» и уже выдержали три переиздания, по словам Иззи, которая «сколотила приличное состояние на авторских гонорарах» и переехала в квартиру на Овингтон-сквер. Помимо всего прочего, в интервью какой-то газете она упомянула «прототип», своего «очаровательного сорванца-племянника».