Жизнь после жизни

Морис, как и ожидалось, получил диплом с отличием («Каким образом?» — недоумевала Памела) и на пару недель приехал домой, чтобы отдохнуть перед стажировкой в Линкольнс-Инн.^{57} Хауи, судя по всему, вернулся к своим «предкам», у которых был летний дом на берегу пролива Лонг-Айленд. Морис злился, что его туда не позвали.

— На кого ты похожа? — сказал он как-то Урсуле, растянувшись на шезлонге с журналом «Панч» и запихивая в рот изрядный кусок кекса с джемом, что испекла миссис Гловер.

— Что значит «на кого я похожа»?

— Расплылась как корова.

— Как корова?

Если честно, то ее летние платья едва застегивались, а руки-ноги сделались какими-то пухлыми.

— Детский жирок, милая, — сказала Сильви. — Я и сама этого не избежала. Меньше сдобы, больше тенниса — вот и все лекарство.

— Жутко выглядишь, — сказала ей Памела. — Что с тобой такое?

— Понятия не имею, — ответила Урсула.

А потом ей в голову пришло кое-что по-настоящему жуткое, настолько ужасное, настолько позорное, настолько непоправимое, что от одной этой мысли у нее внутри все полыхнуло огнем. Она потихоньку раскопала в сундуке у Сильви брошюру «Что нужно знать детям и девушкам о репродуктивных функциях организма» доктора Беатрисы Уэбб. Теоретически брошюра хранилась под замком, но замок никогда не запирался, потому что Сильви давным-давно потеряла ключ. Как оказалось, ученую даму менее всего занимали вопросы репродуктивных функций. Она советовала отвлекать юных девушек от нежелательных тем, «давая им вдоволь домашнего хлеба, выпечки, овсяной каши, пудингов и приучая регулярно обмывать интимные части тела холодной водой». Ясно, что никакого проку от таких советов не было. Урсула содрогнулась, вспомнив, как выглядели «интимные части тела» Хауи и как они разворотили ее собственные «интимные части» в одном-единственном пакостном совокуплении. Неужели Сильви и Хью занимались тем же? Она не могла представить, чтобы ее мама согласилась на такую гадость.

Украдкой она полистала медицинскую энциклопедию миссис Шоукросс. Шоукроссы уехали отдыхать в Норфолк, но их горничная ничего не заподозрила, когда Урсула появилась на пороге черного хода и сказала, что хочет посмотреть одну книгу.

В энциклопедии объяснялась механика «полового акта», который, очевидно, совершался исключительно на «супружеском ложе», а вовсе не на черной лестнице, по пути наверх, когда ты идешь за носовым платком или книжкой. Кроме того, в энциклопедии подробно освещались последствия неудавшегося похода за носовым платком или книжкой: задержка месячных, тошнота, прибавка в весе. И так, надо понимать, девять месяцев. А ведь сейчас уже стояла середина июля. Скоро придется по утрам втискиваться в синее форменное платье-сарафан и залезать вместе с Милли в школьный автобус.

Урсула стала подолгу бродить в одиночестве. Поделиться с Милли не было возможности (да и желания тоже, будь ее подружка рядом), а Памела уехала вожатой в Девон, в женский скаутский лагерь. Урсулу никогда не тянуло к скаутскому движению, о чем она теперь пожалела, — возможно, ее бы научили давать отпор таким, как Хауи. Преспокойно брать носовой платок или книжку и не попадать при этом ни в какие передряги.

— У тебя какие-то неприятности, милая? — спросила Сильви, когда они вместе с Урсулой занимались штопкой.

Сильви уделяла внимание детям только с глазу на глаз. Всем скопом они являли собой неуправляемое стадо, но поодиночке каждый становился личностью.

Урсула представила, что можно на это ответить. Помнишь друга Мориса, его звали Хауи? Кажется, я ношу его ребенка. Она покосилась на Сильви: та безмятежно латала дырку на носке Тедди. Ничто в ее облике не напоминало женщину, которой разворотили «интимные части тела». (Слово «вагина», почерпнутое из медицинской энциклопедии миссис Шоукросс, никогда не произносилось в доме Тоддов.)

— Нет, никаких, — ответила Урсула. — У меня все в порядке. Все отлично.

После обеда она дошла до станции, села на скамейку и стала планировать, как бросится под проносящийся мимо скорый поезд, но ближайший тихоходный состав, идущий до Лондона, пыхтя, остановился у перрона, и от этого привычного зрелища ей захотелось плакать. У нее на глазах из паровозной кабины спустился Фред Смит в замасленном комбинезоне и с черной от угольной пыли физиономией. Заметив Урсулу, он подошел к ней:

— Надо же, какое совпадение, собираетесь ехать на моем поезде?

— У меня билета нет, — ответила Урсула.

— Не беда, — сказал Фред, — я контролеру кивну да подмигну, он сразу поймет, что мы с вами добрые друзья.

Значит, они в друзьях с Фредом Смитом? Утешительная новость. Конечно, узнай он, в каком она положении, дружбе тут же пришел бы конец. Такая подруга никому не нужна.

— Да, хорошо, спасибо, — сказала она.

Отсутствие билета сейчас казалось такой мелочью.

Фред забрался в кабину локомотива. Станционный смотритель двинулся вдоль перрона, захлопывая вагонные двери с такой решимостью, будто им не суждено было открыться вновь. Из трубы повалил дым; Фред Смит, высунув голову из окна кабины, прокричал: