Жизнь после жизни

Заслышав рев самолета и частые разрывы первых падающих бомб, Урсула собралась задернуть шторы и бежать в подвал, но тут заметила собаку, которая съежилась от страха в дверном проеме дома напротив, — собаку, будто возникшую по ее, Урсулы, недавнему хотению. До той было далеко, но Урсула ощутила всю меру собачьего ужаса. После короткого раздумья она сказала себе: да пошло оно все к черту — и помчалась вниз по лестнице. Ей навстречу попались барышни Несбит.

— Ой-ой-ой, дурная примета, мисс. Тодд, — захихикала Рут, — столкнуться на ступеньках.

Урсула бежала вниз, а сестры поднимались к себе.

— Вам не туда, — машинально сказала Урсула.

— Лавиния вязанье забыла, — отозвалась Рут.

У нее на груди красовалась эмалевая брошь в виде черной кошки. Крошечный глазик-страз подмигивал в темноте.

— Я рейтузы вяжу для сыночка миссис Эпплъярд, — объяснила Лавиния. — У них в квартире зверский холод.

Снаружи стоял невыносимый грохот. На крышу одного из ближайших домов с лязгом сыпались зажигалки, словно из гигантского угольного лотка. Небо горело заревом. Осветительные бомбы вспыхивали над городом, как фейерверк.

Над головой ревели бомбардировщики, а Урсула бросилась через дорогу к собаке. Это был невзрачный терьер, который трясся от головы до хвоста и скулил. Схватив его в охапку, она услышала жуткое шипенье, нарастающий свист и поняла, что ей — им обоим — пришел конец. За оглушительным ревом послышался взрыв такой силы, какого она еще не слышала за все время войны. Вот и все, пронеслось у нее в голове, вот, значит, как я умру.

Удар кирпичом или камнем пришелся ей в лоб, но она не отключилась. Взрывная волна ураганом сбила ее с ног. Из-за чудовищной боли в ушах она слышала только пронзительный, протяжный свист и понимала, что барабанные перепонки не выдержали. Со всех сторон летели обломки, которые резали ей кожу и впивались в тело. За первой взрывной волной накатили следующие, земля дрожала с ворчаньем и скрежетом.

С расстояния могло показаться, что взрыв — это, по сути, одно мгновение, но в эпицентре он никак не кончался, а, наоборот, приобретал свой особый характер, бурный и переменчивый, не позволяющий определить, когда же все это закончится и чем закончится для тебя. Урсула полусидела-полулежала на тротуаре, пытаясь за что-нибудь уцепиться, но боялась выпустить собаку (почему-то эта навязчивая идея заслонила все остальное), и ее медленно тащило по земле.

Давление стало понемногу ослабевать, но сверху по-прежнему дождем летели грязь и пыль, а воздушная волна все не успокаивалась. Потом что-то рухнуло Урсуле на голову, и мир погрузился в темноту.

Ее привела в чувство собака, лизавшая ей лицо. Урсула не сразу поняла, что произошло, но через некоторое время сообразила, что дверь, возле которой она подхватила собаку, исчезла — обрушилась внутрь здания, куда втянуло и Урсулу с собакой. Теперь они лежали в куче мусора посреди какого-то коридора. Лестница, задушенная обломками кирпича и деревянной щепой, вела в пустоту: верхние этажи снесло без следа.

Как в тумане, Урсула попыталась сесть. Из-за тяжести в голове она ничего не соображала, но, похоже, обошлось без переломов, да и открытых ран не было видно, хотя по ощущениям все тело изъязвили порезы и ссадины.

Притихшая собака, судя по всему, тоже отделалась испугом.

— Назову тебя Фортуной, — сказала Урсула, но язык не слушался — рот забила пыль. С осторожностью поднявшись на ноги, Урсула поковыляла к выходу.

Ее дома тоже больше не существовало, на его месте остались только горы дымящегося мусора и скелеты стен. Месяц, отстриженный ноготь, выхватывал из пыльного марева весь ужас происшедшего. Не побеги она за собакой, лежала бы сейчас пеплом в подвале у Миллеров.

Неужели там все погибли? Старушки Несбит, миссис Эпплъярд, ее Эмиль? Мистер Бентли? Миллеры, все до единого?

Спотыкаясь, Урсула выбралась наружу; двое пожарных прикрепляли шланг к уличному гидранту. Завидев ее, один прокричал:

— Вы не пострадали, мисс? — Он был до смешного похож на Фреда Смита.

А второй завопил:

— Берегись! Сейчас стена рухнет!

И правда. Медленно, невероятно медленно, как во сне, стена вдруг накренилась в их сторону, будто отвесила грациозный поклон, и, не потеряв ни единого кирпича, разом упала, принеся с собою мрак.

Август 1926 года.

Als er das Zimmer verlassen hatte wusst, was sie aus dieser Erscheinung machen solle…[45]^{102}