Жизнь после жизни

Настя оглянулась и заметила на стенах вышивки в рамках.

— …и вышиваете. Как вас на все хватает?

Тамара посмотрела на нее с удивлением и недоверием.

— Ну а как же, Настенька, нельзя жить только профессией. Вы сами разве ничего не делаете такого, что выходило бы за рамки вашей работы?

— Нет, — призналась Настя со смехом, — я только пользовалась иностранными языками, переводила за деньги во время отпусков, да и то уже много лет этого не делаю.

— Почему?

— Потому что переводчиков и без меня достаточно, сейчас знание языков — не проблема, не то что в начале девяностых.

— Ну а шить? — продолжала допытываться Тамара. — Вышивать? Вязать? Готовить? Вы хоть что-нибудь делаете для собственного удовольствия?

— Нет, — Настя покачала головой, — я всю жизнь для собственного удовольствия работала, больше я ничего не умею.

— Ну а теперь, когда ваша работа закончилась?

— Я нашла себе другую, почти такую же.

— А когда и она закончится? Вы не можете раскрывать преступления до самой смерти, существует предел физических и интеллектуальных возможностей человека, который никто не отменил. Да, вы можете еще много лет сохранять прекрасную форму, и дай бог, чтобы так оно и было, но мало ли что может случиться? И вы не сможете больше заниматься тем, что вы любите и умеете. Что вы станете делать?

Действительно, что она станет делать, если нельзя будет заниматься любимой работой? Хороший вопрос. А ответ на него звучит очень грустно.

— Наверное, я тогда умру, — тихо сказала Настя.

Тамара аккуратно поставила кисти, вытерла руки тряпкой.

— А вот это неправильно, — строго произнесла она. — Вы, Настенька, живете на одной ноге.

— На одной ноге? — в изумлении переспросила Настя. — Это как?

— А так, что ваша единственная нога, ваша единственная подпорка в этой жизни — это ваша работа сыщика. Отними у вас эту работу — и вы рухнете, как будто из-под вас выдернули опору. Всегда надо иметь как минимум две ноги, тогда вы не упадете, а лучше три или четыре. Вам надо обязательно чем-то заниматься, помимо своего сыщицкого дела.

— Чем, например? Крестиком вышивать?

Настя сама не заметила, как в ее голосе зазвучало легкое пренебрежение.

— А хотя бы и так. Что в этом плохого? Вам кажется, что это мещанство? Я, знаете ли, тоже так думала, когда была совсем юной. Мне в те годы почти все казалось мещанством, кроме чтения, рисования и парикмахерского дела. Но я прожила долгую жизнь и поняла, что шить, вышивать, вязать, готовить, фотографировать — это замечательно. Можно писать стихи или прозу, можно рисовать, можно заниматься музыкой, играть в самодеятельном театре, петь в хоре, работать волонтером в любой организации, начиная от хосписа и заканчивая приютом для бездомных животных. Занятий тьма-тьмущая, было бы желание. А желание у вас должно быть, и очень плохо, что его нет. Только чем-то занимаясь, можно сохранить себя, если нет возможности остаться в любимой профессии. Вы же знаете, у любимых профессий есть одно неприятное свойство: они, как правило, жестоки и всеми силами стараются отделаться от тех, кто слишком сильно их любит, слишком сильно к ним привязан. Любимая профессия не терпит кумирства и обычно жестоко мстит тем, кто сотворил из нее кумира. Вот такая у нее особенность. Вы только представьте себе, как это замечательно: вы приходите домой, готовите вкусную еду, кормите мужа… Кстати, что любит ваш муж?

— В каком смысле? — опешила Настя.

— Ну, что он любит кушать? Какие блюда? Что вы обычно ему готовите такого вкусненького, что он ест с удовольствием?

— Ой, я не знаю, — Настя растерялась. — Я вообще-то не готовлю… Как-то не умею…

— Кошмар! — Тамара всплеснула руками. — Как же вы живете?

— У меня муж сам готовит, — пояснила Настя, внезапно впервые в жизни ощущая всю нелепость того, что она произносит. — Что он приготовит, то я и ем, я не капризная.

— Да вы можете быть хоть сто раз не капризная, но знать, какую еду любит ваш муж, — ваша прямая обязанность как жены и спутницы жизни.

— Ну не умею я готовить! — в отчаянии воскликнула Настя. — Что меня теперь, повесить за это? Не всем дано.

Тамара вдруг рассмеялась.

— Да вы не сердитесь, Настенька, я же не про готовку говорю, ну не умеете — и не умеете, и бог с ним. Но знать вкусы и пристрастия своего любимого мужа вы просто обязаны, если он действительно любимый.

— Действительно любимый, — вздохнула Настя. — Просто я, наверное, плохая жена.

— Ну ладно, не вы ему приготовили, он вам приготовил. Вы с удовольствием съели то, что он вам приготовил, порадовались, что он умеет так вкусно готовить, убрали со стола, помыли посуду… Посуду-то вы мыть умеете?

— Умею, — улыбнулась Настя. — У меня неплохо получается. Меня даже хвалили.

— Уже хорошо, — удовлетворенно кивнула Тамара. — Так вот, вы помыли посуду, сели на диван, включили телевизор, взяли корзинку для рукоделья и начали вышивать…

Тамара обвела глазами висящие на стенах вышивки и озорно хихикнула.