Жизнь после жизни

Она вспомнила про свое намерение плотно позавтракать. А, кстати, как насчет работников кафе? Их личные дела Настя тоже не просто прочла — наизусть выучила. Ну и что? Она выяснила, что работники кафе — повара и официанты — приходят раньше, повара к восьми утра, официанты к девяти, но им вход главного дома не открывают, для них есть отдельная дверь, сбоку, через которую вносят продукты, а также скатерти с салфетками из прачечной. И в коридор, где валялись обрывки ткани, они не выходят, пока не откроется кафе, которое работает, как и клуб в целом, с десяти часов. Но что значит «они не выходят»? Это по правилам так. А что мешает кому-нибудь открыть дверь изнутри и выйти? Да ничего! Надо только, чтобы в зале кафе больше никого не было, чтобы никто не увидел.

А уборщица? Что ей может помешать убрать помещения, вымыть пол в коридоре и перед уходом разбросать по полу лохмотья? Тоже ничего. А сколько уборщиц работают одновременно? Кажется, пятеро. Поэтому уборка занимает так мало времени. Значит, надо ухитриться уйти последней и быть уверенной, что никто из коллег в коридор не вернется. Хотя Насте, кажется, говорили, что охранники после уборки осматривают помещения главного дома, прежде чем их запереть снова… Ну что ж, значит, можно еще раз плотно подумать о сотрудниках охраны.

На всякий случай Настя решила уточнить, в последнее время она перестала надеяться на свою память, которой раньше так гордилась и которая в прежние времена никогда ее не подводила.

— Как работают уборщицы?

— С шести утра убирают первый этаж и служебные кабинеты на втором этаже, потом уходят кто куда и возвращаются к одиннадцати часам убирать гостиничные номера, — рассеянно ответила Тамара.

— Сколько у вас уборщиц?

— Пять человек.

Значит, на этот раз память не подвела. Уже хорошо.

— Где у вас веник и совок? Давайте быстренько уберем здесь.

Тамара кинула на Настю странный взгляд и улыбнулась дрожащими губами.

— Зачем вам веник? Я руками быстрее соберу.

С этими словами она наклонилась и пошла вдоль коридора, проворными движениями собирая обрывки ткани. Настя мысленно позавидовала ей: с ее больной спиной этот фокус не проделаешь, она не может так легко и так быстро наклоняться, не держась обеими руками за поясницу.

— Здорово! — восхищенно произнесла она. — Я бы так не сумела.

Тамара зажала в кулачке последний лоскут и разогнулась.

— Не завидуйте, Настенька, я тоже уже много чего не могу. Была бы моя воля, я бы стригла и укладывала людям волосы с утра до ночи, как в молодости, а не могу — ноги устают, руки болят. Вы хоть позавтракать-то успели? Или вы планировали после прогулки, а я вас сорвала?

— Я собиралась в кафе поесть. Сейчас пойду сделаю заказ, а пока они готовят, как раз собаку отведу.

— Я смотрю, вы к ней привязались, — заметила Тамара. — Не было мысли взять ее себе?

— Насовсем? — испугалась Настя. — Нет, я об этом не думала. Да и вряд ли это возможно.

— Почему?

— У нас с мужем нет четкого режима, он работает в Подмосковье, там же живут его родители, и он довольно часто остается там ночевать, если работы много. Я своим временем тоже не распоряжаюсь, то рано приду домой, а то среди ночи возвращаюсь. А животному ведь нужен режим, с ним гулять надо вовремя, кормить. Нет, нам с мужем собака противопоказана. Если только кошку взять, кошки от человеческого расписания меньше зависят.

— Ну, возьмите кошечку, у нас их вон сколько, — предложила Тамара. — Выберите какую-нибудь из уже пролеченных, самую красивую, молодую, здоровую.

Она понемногу приходила в себя от потрясения, и улыбка ее снова делалась легкой и уверенной.

— Спасибо, я подумаю, — пообещала Настя.

Она забежала в кафе, не раздеваясь, попросила приготовить ей яичницу с ветчиной и помидорами и оладьи с медом, а с собой прямо сейчас дать три пирожка с мясом и помчалась к выходу, где ее послушно ждала Подружка.

— Молодец, — похвалила ее Настя, — умеешь быть терпеливой и ждать. За это тебе полагается награда.

Пирожки были съедены мгновенно, после чего Настя отвела собаку в зверинец и вернулась завтракать.

Итак, что она имеет на текущий момент? Никакого доктора исторических наук Аркадия Вольдемаровича в природе не существует. Есть некто, называющий себя этим именем и представляющийся ученым мужем. И этот некто пришел к молоденькой доверчивой журналистке Наталье Малец и наплел ей жуткую историю про усадьбу Румянцевых-Лобановых. Журналистка поверила и написала все, что ей навешали на уши. После чего в усадьбе началась демонстрация достоверности написанного. Все должны ужаснуться и поверить в то, что где-то совсем рядом ходит страшный убийца, он же безумный потомок рода Румянцевых, и каждую минуту может выбрать себе следующую жертву. С этим все ясно. Вопрос в другом: убийства Корягиной и Павловой — звенья этой же цепи или они существуют сами по себе, а Аркадий Вольдемарович прицепился к ситуации позже?

У этого Аркадия в усадьбе есть подельник, и все последние дни Настя занималась исключительно тем, что пыталась его вычислить. Пока ничего не получилось.