Жизнь примечательных людей. Книга первая

Мздоимства этого юный чингизид не забыл, и, закончив строительство, засобирался обратно в Орду. Пошли вы нафиг, рэкетиры иноплеменные. Тут уже всполошился князь, резонно опасаясь, что после рассказов Петра родственникам его репутация у товарищей из столицы станет не самой лучшей. «Видев же князь и владыка Петра умолкающа, и рекоша к собе: аще сей муж, царево племя, иде в орду, и будет спона (урон) граду нашему».

Решили Петра прельстить приманкой, на которую из веку в век мужчины клюют как испуганные. Сделали ему предложение: «Петре, хощеши ли, поймеве за тя невесту. Петр же прослезився и отвещав: аз, господи, възлюбих вашу веру, и оставль родительскую веру, и приидох к вам. Воля Господня и ваша будет».

В общем, все как положено в сказке, закончилось свадьбой. Петра женили, причем на ровне — на дочери знатного ордынца, «беша бо тогда в Ростове ординьстии вельможи». После свадьбы, как положено, все стало хорошо. Князь его возлюбил всем сердцем, к свадьбе он подарил своему питомцу "множество земель" — "от езера, воды и лесы", не забыв оформить дар грамотой. Этого, надо сказать, Петр просто не понял — «Аз, княже, от отца и от матери не знаю землею владети и грамоты сия чему суть». Не забывайте, что Петр все-таки вырос в степи, а кочевнику личная собственность на землю должна казаться полной дикостью. Но грамотку молодой муж все-таки прибрал, как позже выяснилось — не напрасно.

Петр со своими людьми обустроился капитально, поставив «домы по его землям», и остался ордынский царевич на новой родине уже навсегда. Жену, надо сказать, Петр очень любил, прижил с ней множество детей, а, овдовев, сильно горевал. Не перенеся утраты, он постригся в монахи, и доживал век уже в основанной им же обители. Там и помер.

Почитание Петра как святого началось сразу же после его смерти в 1290–1291 годах, а в XVI веке месточтимый святой Петр был уже официально канонизирован на Соборе 1547 года при митрополите Макарии.

Пару слов о потомках Петра. Этот татарский анклав довольно долго поддерживал связь с ордынскими родственниками, причем — не по своей воле. После смерти старого князя начались конфликты: «Внуци же стараго князя забыша Петра и добродетель его и и начаша отъимати лузи и украины земли у Петровых детей».

Причем конфликты были, как бы сейчас сказали, «на межнациональной почве». Как я понимаю, наличию татарской диаспоры, пусть и изрядно обрусевшей, радовались не все жители Ростова. Мотивация наездов звучит знакомо до боли — жизнь у нас поганая, и так живем в бедноте, а тут еще эти чурки понаехали, и жируют на нас: «А род татарскый, кость не наша! Что се есть нам за племя. Сребра нам не остави ни сей, ни родители наши».

В общем, разбудили внуки князя в петровских потомках национальную идентичность. Ах так? Мы, значит, татары понаехавшие, а не христьяне православные? Ну, будут вам татары. Престарелый сын Петра поехал искать правду у царя — в Орду. Ханская семья приехавшему в гости родственнику «возрадовашася», «почтиша его», «многы дары даша ему», и отправила обратно для разборок своего посла. Столичный ревизор и навел порядок: «Пришед же посол царев в Ростов, и возрев грамоты Петровы и стараго князя, и суди их. И положи рубежы землям по грамотам стараго князя, и оправи Петрова сына, и дав ему грамоту с златою печатию, еже у младых князей и внук стараго князя по цареву слову. И оттоиде».

Не могу не удержаться, и не вспомнить еще один эпизод, когда православным потомкам ордынского царевича пришлось вспомнить о своем происхождении. При жизни уже правнука Петра, Игната, случился татарский набег. «Прииде Ахмыл на Рускую землю, и пожже град Ярославль, и пойде к Ростову с всею силою своею, и устрашишася его вся земля, и бежаша князи ростовстии, и владыка побеже Прохор».