Жизнь примечательных людей. Книга первая

Обратно в Швецию они вернутся только через 15 лет,

но и там Карл, не заезжая в столицу, кинется воевать в Норвегию. Там, у соседей, неосторожно высунувшись из окопа, он и словил своей буйной головой пулю. Пятую и последнюю в своей короткой жизни.

В общем, русская литература еще ждет по-настоящему хорошей книги об этом, может быть, самом странном европейском монархе. О воине, так и оставшемся за недосугом девственником — война привлекала его куда сильнее женщин. О короле, который, как Моисей какой, пятнадцать лет водил свою армию по Европе, кочуя от Эстонии до Турции, и от Днепра до Рейна. О человеке, о котором в Швеции до сих пор спорят до хрипоты.

Оно и понятно — действительно, это из-за него Швеция ушла с авансцены мировой политики. Но как красиво она ушла…

Хотя…

Стихи уже, пожалуй, написаны. И я даже не про классическое "Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,

слава Богу, проиграно…". Я про другого поэта.

КАРЛ XII

А все-таки нация чтит короля —
безумца, распутника, авантюриста,
за то, что во имя бесцельного риска
он вышел к Полтаве, тщеславьем горя.
За то, что он жизнь понимал, как игру,
за то, что он уровень жизни понизил,
за то, что он уровень славы повысил,
как равный, бросая перчатку Петру.
А все-таки нация чтит короля
за то, что оставил страну разоренной,
за то, что рискуя фамильной короной,
привел гренадеров в чужие поля.
За то, что цвет нации он положил,
за то, что был в Швеции первою шпагой,
за то, что весь мир изумляя отвагой,
погиб легкомысленно, так же, как жил.
За то, что для родины он ничего
не сделал, а может быть, и не старался.
За то, что на родине после него
два века никто на войну не собрался.
И уровень славы упал до нуля,
и уровень жизни взлетел до предела…
Разумные люди. У каждого дело.
И все-таки нация чтит короля!

С. Куняев, 1966

Очевидец незримого

Авангардистов у нас не любят. Всяких Малевичей и Кандинских народные массы искренне считают удачливыми жуликами. Прохиндеями вроде твеновских Герцога и Короля, которые впарили свихнувшимся от денег толстосумам вместо «Королевского жирафа» — «Черный квадрат». И на выставки их ходить не любят. Что там смотреть — цветные пятна?

А я вот люблю авангардиста Павла Филонова. Потому как авангардист Павел Филонов очень нетипичный. В отличие от двух других представителей «большой тройки» русского авангарда, Малевича и Кандинского, он до сих пор не канонизирован и, по большому счету, малоизвестен.

И исключительно по своей вине.

Малевича и Кандинского зачислили в мировой пантеон классиков еще в 10–20 годы, Филонова же мир открывал в самом конце XX века. Дело в том, что Филонов практически никогда не продавал своих работ, а уж тем более — на Запад. Сам не продавал, и ученикам запрещал.

Как считал сам художник, творчество нового мира должно принадлежать исключительно стране победившего пролетариата, а вовсе не каким-то буржуям.

Так и писал в своем дневнике: "Все мои работы, являющиеся моей собственностью, я берёг годами, отклоняя многие предложения о продаже их, берёг с тем, чтобы подарить партии и правительству, с тем, чтобы сделать из них и из работ моих учеников отдельный музей или особый отдел в Русском музее, если партия и правительство сделают мне честь — примут их".

Филонов вообще был странным человеком. Человеком, который мог появиться и вызреть только в эпицентре той мировой бури, тех экспериментов поистине космического масштаба, которые развернулись в начале XX века на одной шестой.