Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Но и переводческая деятельность ему быстро наскучила. Новым увлечением Ипполита стала новейшая техническая новинка — граммофон. Это была едва ли не самая страстная его любовь, о ней он писал исключительно в превосходных тонах: "В области воспроизведения звуков, со времени изобретения фонографа, лишь профессором Эмилем Берлинером сделано громадное открытие, способное произвести целый переворот, и его аппарат — граммофон, бесспорно, следует причислить к тем величайшим достижениям, коим мы обязаны гению XIX века".

Начал он с видеосалонов, извините, с их тогдашнего аналога — с организации платных концертов-прослушиваний грампластинок. И довольно быстро раскрутился. Именно Ипполит Павлович Рапгоф стал первым российским музыкальным продюсером, и, по совести, именно его портрет должен висеть в кабинете у Алибасова, Крутого, Матвиенко и прочих заслуженных карабасов отечественной эстрады.

Именно он первым принялся делать записи отечественных оперных звезд на пластинки с последующей продажей. Вскоре он стал настолько крут, что в апреле 1900 года даже вел переговоры через статс-секретаря и главноуправляющего ЕИВ Канцелярией А.С. Танеева — композитора-любителя и отца знаменитой фрейлины, подруги Распутина Анны Вырубовой.

Предметом переговоров было эксклюзивное право записи голоса императора Николая II и членов царской семьи.

Не получилось. И вообще — монополия длилась недолго. Открытую Рапгофом хлебную делянку быстро кинулись окучивать другие упыри, и вскоре музыкальный бизнес обрел привычные черты курятника — "толкай ближнего, гадь на нижнего".

Рапгоф был типичным продюсером — и он кидал, и его кидали. Так, грандиозный скандал случился, когда он с подельником Августом Бурхардом собрал на запись оперных звезд Мариинки. Звезды, которые записывались первый раз в жизни, волновались, оттого лажали и не всегда попадали в ноты. И хотя наш герой заверил всех, что неудачные записи в продажу не попадут, в итоге в оборот ушло все, что было записано. Случился мега-скандал и газеты наперебой вопили: "Лучшие артисты Императорской русской оперы, к вящему своему отчаянию, наряду с удавшимися номерами, услышали себя в такой карикатуре, что перенести этого были не в силах, невольно став лицом к лицу перед коммерцией в дурном смысле этого слова". Ипполиту Павловичу пришлось даже выступить в прессе с официальными публичными объяснениями.

"Ну их, этих оперных див с их высокопоставленными поклонниками", — решил, похоже, наш герой, и собрался вывести на рынок кого-нибудь попроще, но при этом не менее популярного. Выбор пал на цыганские романсы. Вот только вести дела с цыганами и тогда надо было очень осторожно. Известная исполнительница цыганских романсов Анастасия Вяльцева спеть согласилась охотно и спела на записи прекрасно.

Вот только пока Ипполит Павлович спокойно ждал тираж из-за границы, подсуетившиеся конкуренты выбросили на рынок сделанные ими записи певицы — и подписанный перед записью договор об эксклюзиве не помог. Рапгоф подал иск на 11 тысяч рублей, но суд, в силу отсутствия какого-либо законодательства по этому поводу, тянулся несколько лет, да так и кончился ничем.

Подозреваю, что в результате всех этих скандалов наш герой высказался о шоу-бизнесе примерно как Сергей Шнуров в одноименной песне.

Так или иначе, он вновь резко меняет сферу деятельности — навсегда бросает скандальных певцов и возвращается в книжный бизнес.

Но если раньше он был переводчиком, то теперь принялся писать сам — правда, под именем "Граф Амори", позаимствовав псевдоним у Александра Дюма.

Начал он с привычной и любимой порнографии, одну за другой штампуя книжки с говорящими названиями: "История дамских панталон", "Безумные ночи Парижа", "Власть тела" и т. п.

Впрочем, порнографией он не ограничился — граф Амори стриг деньги на всем, что приносило деньги, а скорость, с которой он писал книги — поражала. Ипполит Павлович вскоре становится кумиром любителей остросюжетной литературы, дебютировав в комаровском журнале "Свет" с романом "Тайны японского двора" и продолжив циклом романов про Соньку — Золотую Ручку.

А вскоре "окучил" и армию политически озабоченных читателей, выпустив роман-хронику «1905 — кровавый год».