Читаем Жизнь примечательных людей. Книга вторая полностью

Ну а главная заслуга моего героя в истории отечественного кинематографа — это снятый по его роману в 1914–1915 гг. шестисерийный фильм «Сонька — золотая ручка», ставший первым русским сериалом.

А потом…

Потом случилась революция и многолетняя кровавая круговерть, в которой граф Амори просто потерялся.

А его кончине существует множество легенд. В эмигрантских мемуарах, опубликованных в Италии, утверждается, что в Гражданскую он уехал на юг страны. Как рассказывает едва ли не единственный биограф Ипполита Рапгофа, музыкальный критик Александр Тихонов, "именно там происходят самые загадочные и удивительные события в его жизни. В последний раз Ипполит Рапгоф — он же Граф Амори блеснул своими талантами в 1918 году. По некоторым свидетельствам он во главе небольшого отряда захватил городское управление Ростова-на-Дону и провозгласил там анархическую республику. Новая власть продержалась недолго.

Уже на следующий день анархия была свергнута, а сам главный 58-летний анархист был расстрелян большевиками".

Было бы очень красиво закончить статью этим эпизодом, но это все-таки не более чем легенда. Как доказательно указывается в статье "О Пьере Луисе и бульварной литературе в царской России", в реальности после революции наш герой просто в очередной раз сменил профиль и стал ресторатором: в начале 20-е годов напротив Храма Спасителя на доме № 2 красовалась вывеска: "Дешевые вкусные обеды в столовой от Графа Амори". Последним, кто вспоминает Графа Амори, был В. Лидин — в своей книге «Люди и встречи» он упоминает, что видел его здравствующим где-то в середине 20-х.

И такой финал — много правильнее.

Люди, подсевшие на "кайф от хайпа" почти всегда заканчивают не геройской смертью предводителя анархистской республики, а дешевыми обедами в столовой.

Глава 61. Как вундервафля жахнула, или Расчленёнка в древнерусских комиксах

Просто одна старая история про вундервафлю и расчленёнку в древнерусских комиксах.

Все картинки нарисовал безвестный иллюстратор Лицевого летописного свода Ивана IV Грозного. Картинки авторским правом не охраняются, народное достояние.

Лицевой свод, составленный по приказу царя, за жестокость прозванного "Васильевичем" — это реально первый русский комикс. Его страницы выглядят примерно вот так:


Все понятно — наверху картинка, под ней подпись. Можете даже попробовать прочесть. Первые три слова — "Того же лета" — точно все прочтут. Дальше — сложнее, не у всех есть навык читать слова без пробелов, но с тильдами, которые на самом деле титло. В общем, ладно, заканчиваю понтоваться, я вам просто все подписи переведу.

Вольным переводом.

Картинка первая:



Эта история случилась в 6936 году (1427/1428 г. по нашему летоисчислению). Самый верхний, в круглой шапке типа короны — литовский правитель Витовт. Он едет наказывать Господин Великий Новгород. Кроме бойцов, везет с собой еще разную артиллерию — "бяху же с ним и пушки и тюфяки и пищали"(на рисунке — палки в санях). Самое толстое бревно внизу — это и есть вундервафля великого Витовта: "едина же бе пушка с ним велика велми, Галка именем".

Пушка по имени Галка действительно была супероружием. Если верить подписям под рисункам, "везяху ее на сороце конех до полудне, а другую половину дни на иных сороцех же конех". Да вы правильно поняли — 40 коней тащат эту дуру до обеда, другие сорок — после. По большому счету — ничего удивительно, судя по описанию — это была пушка-бомбарда, подобная описаным в западноевропейских хрониках того времени. Это орудия большого калибра, бросавшие ядра в 200 фунтов (90 кг.) и стрелявшие зарядом в 14 фунтов пороха (больше 6 кг.).

Картинка вторая:



Приехали, остановились у города Порхова — это мелкий городок на границе Новгородской республики. Порховцы неожиданно для всех показали свой гонор и ворота открывать отказались. Витовт, которому не терпелось испытать свою вундервафлю, этому даже обрадовался.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное