Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Про Юру Шатунова все известно, но даже он, неожиданно разоткровенничавшись, как-то признался: «Если все время ностальгировать, можно с ума сойти, я это понял по себе. Я вспоминаю то время редко и, честно говоря, с большой неохотой. Название «Ласковый май» несет в себе целый груз дерьма».

Пожалуй, разумнее всех поступил второй солист первого состава группы Костя Пахомов.

Он, в отличие от других, вырос не в интернате, а в благополучной семье и со школьных лет отличался разумностью и целеустремленностью. Похоже, едва ли не единственному, ему бешеный успех не «сорвал крышу». После ухода из группы Пахомов снялся в главной роли в фильме Виталия Макарова «Влюблённый манекен», в начале 1992 года записал свой второй альбом «Мне хочется надеяться». Понял, что на эстраде успех повторить не удастся, и в конце 1992 года ушел со сцены, перестал появляться на тусовках и давать интервью. Исчез. По слухам, ныне счастливо живет обычной жизнью, начисто вычеркнув «Ласковый май» из памяти и биографии. Найти его не удается ни поклонникам, ни журналистам.

Хотя все равно вспоминает, наверное. Как их забудешь, эти несколько ярких лет?

Мы, как выяснилось, не забыли тоже, хоть и больше четверти века прошло. Похмелье выветрилось, чувство гадливости поутихло, реакция отторжения прошла.

Мы вспомнили это время. Потому что, несмотря ни на что, эти несколько лет были очень яркими.

А это, как выяснилось, так редко бывает…

Шатунов опять собирает многотысячные залы, и все эти тысячи людей среднего возраста умиленно поют: «Белые розы, белые розы…».

Не песням умиляемся — прошлому своему. Которое лучше всего описывается в песне про другие белые цветы:

«Боже, какими мы были наивными, как же мы молоды были тогда…

».

Глава 16. О крысах и тиграх или Обезумевшая школота

Есть одно известное высказывание Председателя Мао:

"Десять тысяч бешеных крыс хуже, чем один бешеный тигр".

Это было сказано о них.

О хунвейбинах.

Но этой фразой закончилась история хунвейбинов, а началась она с другой фразы, сказанной Великим Кормчим в 1966 году.

Это была фраза "Огонь по штабам!".

Формально Мао Цзедун говорил о том, что завоевания Революции оказались под угрозой из-за плохих чиновников, севших в удобные кресла и утопивших Свободу и Равенство в бюрократизме и коррупции.

По сути же это была обычная для любой революции внутрипартийная борьба — Мао необходимо было всячески усилить собственную группировку и ослабить (а лучше — уничтожить) все другие группировки, претендовавшие не власть.

Необычным было только одно — инструмент для уничтожения.

Враги должны были быть уничтожены руками молодежи. Если точнее — подростков, называвших себя "хунвейбины".

То есть — "красные охранники". Их поддерживали отряды молодых рабочих "цзаофаней", то есть — "бунтарей".

Первые хунвейбины появились в конце мая 1966 года. Это были двенадцати-тринадцатилетние ученики средних школ, носившие на рукавах хлопчатобумажные красные повязки с желтыми иероглифами «Хун Вей Бин».

Начался страшный "Праздник Непослушания". Объявленные "охранниками Революции" школьники и студенты получили право наводить революционный порядок любыми методами. Вы можете сами догадаться, как повела себя накрученная кукловодами "школота".

Начали они, как нетрудно догадаться, с собственных учителей и преподавателей, которым брили головы, надевали позорные колпаки, заливали чернилами "собачьи головы" и водили в таком виде связанными по городу, периодически жестоко избивая "контрреволюционные элементы".

Банды хунвейбинов и дзаофаней возникли во всех населенных пунктах и росли как на дрожжах — какой подросток откажется почувствовать себя всемогущим? Особенно мощный поток в банды пошел после 26 июля 1966 года, когда на шесть месяцев (а реально — на несколько лет) были закрыты все школы и университеты страны. Все равно ведь учиться было уже не у кого — уцелевшие учителя и доценты разбежались.

Очень быстро распоясавшаяся школота от избиений перешла к убийствам, а с "училок" переключилась на чиновников, в том числе самого высокого ранга.