Жизнь продолжается. Недалеко от Москвы, продолжение

– А начинается все … Вот вы попробуйте сделать замечание ребенку – не своему, а на улице, во дворе в Москве. Так родитель или родительница так напустятся на вас – хоть ноги уноси! Как это – моему ребенку, да кто вы есть … А вспомните деревню – любой взрослый мог сделать замечание любому ребенку, а старый человек – даже довольно подросшему балбесу. И это было нормой. И нас в городе это – норма …

В этот вечер выступление Свиридова не уложилось в отведенное время, но никто и не подумал об этом …

КНИГИ ДЛЯ ВИОЛЫ

Витенька сидел на руках у Дана и весело ему что-то рассказывал.

Виолетта что-то готовила на кухне и через распахнутые двери подавала реплики.

Остальное население еще не появилось, но еду Виолетта готовила – скоро все явятся голодные.

– Привет, население!

– Толя, здравствуй! Проходи.

– Здравия желаю, товарищ генерал.

– Тота, хоть ты отучи его так меня называть … Я же не на службе …

– Прошу прощения, Анатолий Иванович … Никак не привыкну …

– Витенька, здравствуй! Как поживаешь? Нет, нет, я тебя не возьму – у меня руки грязные.

Витенька немного расстроился, но расстраивался он не долго – он долго хмуриться не умел.

– А я тебе подарок принес, Тота. Смотри!

Свиридов протянул Виоле пять тоненьких книжечек. На корешках было написано «Александр Городницкий» и стояли цифры от единицы до пяти.

– Спасибо, Толя. Ты меня балуешь! А я совсем не знаю его стихов.

От злой тоски не матерись –

Дан удивленно продолжил

Сегодня ты без спирта пьян

Свиридов произнес следующую строку

На материк, на Магадан

Но тут уже не выдержала Виолетта

Идет последний караван.

– Неужели это песня этого автора? А я думал она народная.

– Так многие думают. А это авторская песня. Но тут не только его стихи и песни, тут есть и проза.

Виолетта вытерла руки и стала листать книжки.

– Толя, какая прелесть! Слушайте

Если долго лежать на спине,

Успеваешь подумать о многом.

Шпиль зеленый маячит в окне,

Призывая к общению с Богом.

Свиридов задумался на самую малость и продолжил

Медь каштанов блестит поутру,

Ходят волны за близкою дамбой.

Словно мачта поет на ветру.

Славный город по имени Гамбург.

– А нам можно послушать?

В квартиру вошел Виктор, поцеловал Виолетту, поздоровался с Витенькой и Даном.

– Привет, Толя. Извини, читай …

Так Волконский когда-то глядел

В небо светлое Аустерлица.

Медициной немецкой спасен,

Неулыбчивый, бледный и тощий,

Я еще возвращусь, как и он,

В подмосковные чахлые рощи,

Свиридов читал, закрыв глаза, а Виолетта даже не проверяла по тексту.

Где и сгину вдали от морей,

Проигравший на собственном поле,

От российских дурных лекарей,

От российской незавидной доли.

– Городницкий? – полуутвердительно спросил Виктор. – Где раздобыл? Его же не издают.

– Должен же кто-нибудь заботиться о твоей любимой женщине?

– Ща как дам больно!

– Витя, ну ты что? Разве так можно …

– Ты ему чаю не давай. Я сейчас достану …

Виктор полез в буфет и вытащил пузатую бутылку и стопочки.

К тому моменту, когда все было расставлено на столе в квартире появились остальные жители – Лена, Маша, Елена. Для простоты Елену все называли Елкой, чтобы не говорить Лена маленькая.

Витенька перебрался на руки к матери и пытался освоить книжки, но ему не дали, и поэтому он стал перебираться дальше – к Маше, а затем к Елке.

А Свиридов, поднимая стопку, читал еще.

И в наши дни, как прежде при свечах,

Недолговечны стансы и эклоги.

Стихи живут, пока они звучат,

И умирают на последнем слоге.

Виктор зашел к Виолетте сзади и обнял ее. Виолетта прижалась к Виктору.

Их музыка доступна не для глаз,

А лишь при чтеньи вслух.

Не оттого ли,

Скользя по строчкам взглядом,

Всякий раз

Мы шевелим губами поневоле?

Потом Виктор взял одну из книжек и стал читать стихи на выбор …

ОДНА ПЕСНЯ

Эти афиши разнообразием не отличались – каждый раз на афише значилось только «Одна песня».

И если первый раз такая афиша вызвала недоумение, то потом народ валил валом.

На этот раз занавес открыл обычную картину – рояль, ударные, стойка с духовыми инструментами, гитара.

Начал мелодию рояль и зрители услышали что-то очень знакомое.

Мелодию подхватили ударные – очень нежно, бережно, но ритм был уже задан.

А Черномырдин заметно колебался, выбирая инструмент из своего шкафа-чемодана. Он остановился на трубе, и она стала звонко подпевать роялю.

И только тогда появился Свиридов и взял гитару.

Но он запел на незнакомом зрителям языке – зрители, побывавшие в Прибалтике, услышали знакомые слова.

А потом без всякого перехода:

Не прожить нам в мире этом,

Не прожить нам в мире этом

Без потерь,

Без потерь.

Не пройдет, казалось, лето,

Не пройдет, казалось, лето,

А теперь,

А теперь:

И снова – и кое-кто вспомнил, что эту песню много лет назад пел популярный дуэт, и под эту ритмичную музыку танцевали во всех ресторанах и на всех танцплощадках.

А Свиридов пел один, и девушки у задника ритмично двигались, но молчали.

И снова он повторил припев на русском языке:

Листья желтые над городом кружатся,

Листья желтые нам под ноги ложатся.

И от осени не спрятаться, не скрыться -

Листья желтые, скажите, что вам снится?